Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Дома Студента ждут мать и сестра, неожиданно приехавшие его навестить, – этот ход романа Достоевского также понадобился картине, однако сюжет с родными прост и неприхотлив: нет здесь ни Свидригайлова, ни Лужина. А на лекциях студентов продолжают обрабатывать, и теперь на смену проповеднице капиталистических ценностей приходит «почвенник». «Это у англичан чем выше забор, тем лучше сосед; если ты такой умный, покажи мне свои деньги. Такая философия. А в наших степях это не пройдет, за ними стоит другая реальность – протестантизм, другой климат. На Западе каждый отвечает за себя. Но число психов растет. Отец женится на своей дочери, школьник покупает в магазине пистолет и расстреливает всю школу. В природе выживают сильные виды, исчезают слабые. Человек это осознает. Лао-цзы говорил: богатый человек не бывает честным, честный не бывает богатым. Почему? Да потому что у нас другое отношение к материи, к деньгам, другие отношения между людьми».

События фильма, однако, противоречат казахской версии почвенничества: и в этом климате, как оказывается, побеждают сильные, и в этом пространстве мальчик может приобрести пистолет, отдавая за него дедовский боевой орден, и в этой степной реальности оружие легко пускается в ход, и здесь отношение к деньгам руководит поведением, а человеческая жизнь не стоит ни гроша.

Казахский студент, как и его русский предшественник, не выдерживает тяжести своего бессмысленного «поступка» и идет к «Соне» объясниться. «Хотел я себя проверить – способен ли на настоящий поступок, или я только трус и болтун, как большинство людей. Задал себе такой вопрос – если б на моем месте были, например, политики, которые собираются бомбить очередную страну и знают, что там будут убиты сотни, тысячи людей, остановила бы их такая мысль? Смешной, детский вопрос. Там, этим дядям, такой вопрос и в голову не придет, у них, кто сильнее, тот и прав. Все остальное – сантименты. Вот и я хотел, чтобы в моей жалкой голове сантименты не появились. Появились. Раз я к вам пришел и выболтнул. Какую глупость я сейчас сморозил… Вы меня не выдадите? У меня, кроме вас, в городе, никого нет».

За дверью подслушивает маленькая девочка, сестра «Сони». Далее, как и подсказывает сюжетная канва романа, студент, понуждаемый «Соней», идет в полицию и доносит на себя сам. Срок, колония, «Соня» навещает его там, Студент протягивает ей руки сквозь стальные решетки. Маленькая девочка подросла, у нее в руках перевод на казахский «Преступления и наказания». Она читает вслух эпилог романа. Конец фильма.

Несомненно: Дамержана Омирбаева всерьез увлек и, по-видимому, убедил знаменитый русский роман. Убедил в том, что конфликт героя с жизнью – на все времена и происходит во всех климатических зонах. Однако в своих интервью он множество раз повторял, что пытался сделать свою собственную, оригинальную интерпретацию романа, а не его экранизацию или фотографию, и ни в коем случае не хотел быть копиистом и эпигоном. Он искренне полагал, что снял «свое кино», сосредоточившись на современности и на родных казахских реалиях. Кинокритики, писавшие о картине, советовали всем школьникам смотреть именно этот фильм, а не «буквальные», костюмные экранизации, далекие по времени от сегодняшней жизни.

Интерпретация, конечно, получилась: ибо налицо и другое время, и другое место действия, и другое название картины, и другие имена героев и героинь. Но в фильме именно что буквально, фотографически использована схема романа Достоевского, все сюжетные ходы «Преступления и наказания» – пути юноши от «преступления» до «наказания». Ничего «своего» в разработке сценария режиссер (он же и сценарист) «поймать» не смог. Костная система романа, его канва воспроизведены до подробностей, до деталей. Трудно было обойтись даже и без такого (на самом деле очень важного) эпизода, когда в дверь запертой изнутри лавки, где спрятался убийца и валяются на полу два трупа, стучит и рвется еще один претендент на пулю – водитель хлебного фургона. Так и в романе – соскочи дверной крючок старухиной квартиры и столкнись посетитель Алены Ивановны с Раскольниковым, не миновать бы ему топора. Правда, в пистолете казахского студента патронов больше не было.

Но вот что любопытно: новое время, другая страна, с иным климатом и менталитетом народа, а также дикий капитализм степного края ничего, как мы видим, не изменили в намерениях молодых людей «совершать поступки», то есть убивать и грабить, а потом сокрушаться из-за своей бездарности. В чем же тогда режиссерское «свое» в картине «Студент»?