Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Кажется, только в том, что мотив убийства, выбор жертвы и моральные издержки убийцы никак не стыкуются. Остается неясным: Студент хочет ограбить ради денег, а для этого убить, или убить из принципа («избавить мир от дрянного человека»), а попутно и ограбить (деньги, мол, всегда пригодятся). Но если цель, главным образом, убить, то почему был выбран скромнейший ларешник? Из-за того, что не отпустил продукты в долг? Так ведь никто никогда никому ничего не отпускает в долг, иначе разорится. Если задача – ограбить, то почему выбрана такая мизерная торговая точка? По знакомству? Что планирует Студент сделать с награбленным? Не видно, чтобы казахский герой намеревался осчастливить человечество, мысленно раздавая деньги беднякам. В отличие от ситуации с Раскольниковым, Студента ни в чем не подозревают, он остается вне поле зрения следствия, не видно и следователя; режиссер легко обошелся без линии «Порфирий Петрович – Родион Раскольников», чем крайне ослабил психологический стержень повествования. Замена ему не найдена, сюжет с «Соней» крайне скуп (здесь нет и не может быть евангельского или любого другого религиозного вкрапления); пунктирны и все сцены «после убийства». Студент страдает только из-за того, что его «настоящий поступок» осложнился «сантиментами», а лучше, чтобы их вовсе не было. Вот и все «раскаяние» Студента: сокрушительное разочаровался в себе – мол, не герой, слабак, ничтожество – проверка это выявила и подтвердила.

Студент в «Студенте» получился, к сожалению, бледной копией Родиона Раскольникова, разве что на сто пятьдесят лет моложе, другой расы и с другим гражданством. Человеческое измерение оказалось, к сожалению, пунктирным и поверхностным, схематичным и блеклым. Замах на авторскую интерпретацию романа Достоевского оправдался по части обстоятельств места и времени; но мотивы, образ действия героя, его характер остались подражательными и глубоко не освоенными.

Может быть, поэтому режиссер и не рискнул назвать картину, снятую по мотивам «Преступления и наказания», «родным» именем.

…Двадцать четвертое по счету «Преступление и наказание» («Crime and Punishment») возникло и появилось на корпоративном зрительском горизонте как нечаянная радость – тогда, когда книга была уже как будто закончена, отдана в издательство и даже сверстана. Тем временем, пока она готовилась к изданию, в С.-Петербурге, в музее Ф. М. Достоевского, проходили XLII Международные Достоевские чтения «Достоевский и мировая культура», где нам, участникам чтений, в качестве культурной программы была показана новая экранизация, снятая в 2016 году по мотивам великого романа и доехавшая до российских ценителей только осенью 2017-го.

Присоединиться к клубу почитателей Родиона Раскольникова на этот раз рискнула австралийская киностудия в Мельбурне «Apocalypse Films», предпослав своей картине выразительный эпиграф: «Не рассудок, так бес!» и не менее выразительный анонс: режиссер (он же и сценарист) картины Эндрю О’Кифф «воссоздает классический роман Достоевского в антиутопическом обществе, в котором образование становится новой валютой».

Действие картины перенесено не просто в современность – оно происходит сегодня, в неком среднестатистическом университетском кампусе, где-то на Западе (но не в России, и не в Австралии, как говорит с экрана режиссер в своем вступительном слове), среди вечного лета, где Новый год празднуется в окружении пышной зелени, после яркого солнечного дня. Герой – «Родя Раскольников, студент PhD», то есть аспирант, работавший над диссертацией, но вынужденно взявший академический отпуск. Начальные титры картины (она идет на английском языке без перевода, с русскими субтитрами) предуведомляют: «В городе, где университеты сами определяют стоимость обучения, высшее образование стоит больше, чем дома. Недоступное и элитное, высшее образование стало неосуществимо для большинства молодежи. Их семьи оказались в долгах, и они потеряли надежду на будущее. Уровень преступности на кампусе требует постоянного присутствия полиции».

Проблемы Роди (Ли Мэйсон), вставленные в этот контекст, заключаются в знакомом по роману Достоевского хроническом безденежье, которое неизбежно приводит его к университетскому ростовщику. Но здесь это не какая-то посторонняя кампусу жадная старуха-процентщица; это такой же студент, как и Родя, некий Алекс, обколотый татуировками, обкуренный наркоман с бегающим взглядом, сумевший создать жестокий бизнес, не знающий пощады. Что может нищий студент отдать в заклад такому ростовщику? Конечно, не старинный портсигар и не отцовские часы. Он приносит Алексу (и видит притон, где молодые люди и девицы курят травку и с энтузиазмом совокупляются) единственное свое имущество, собственно, орудие производства – компьютер. Алекс осматривает заклад, держа его на весу, готов принять, но предлагает сумму, впятеро меньшую, чем запрашиваемая. Родя понимает, что его бессовестно обсчитывают.