Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

На месте этой гимназии, в усадьбе князей Долгоруких (ее в 1775-м выкупила Екатерина II), жил когда-то цесаревич Павел, будущий император России, а его потомок, Александр II, сам будет посещать отстроенную здесь гимназию, и мальчишки только и глядели тогда на его огромную саблю. Трем тысячам москвичей дала образование Первая гимназия.

Здесь получали образование те, кого 1917-й скоро разведет по разные стороны баррикад: историк-публицист и будущий министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков (его однокашники звали почему-то «кенгуру») и будущий большевик Николай Бухарин, который еще в 1905-м возглавит здесь бунт гимназистов и будет пламенно ораторствовать в актовом зале. Милюков окончит гимназию с серебряной медалью, а Бухарин — с золотой. И если будущий мэтр Серебряного века Вячеслав Иванов тоже станет золотым медалистом, то Макса Волошина, поэта и художника, не только будут оставлять здесь на второй год, но едва не отчислят. Он позже напишет: «Когда я переходил в феодосийскую гимназию, у меня по всем предметам были годовые двойки, а по гречески — 1». Его матери директор феодосийской гимназии скажет: «Мы, конечно, вашего сына примем, но должен предупредить: идиотов мы исправить не можем». Каково!..

Ну и, конечно, мало кто помнит, что после революции здесь расположилась штаб-квартира ЦК Пролеткульта под руководством философа, политика, врача, автора утопических романов А. А. Богданова. И наравне с поэтом Андреем Белым и комиссаром Балтфлота Ларисой Рейснер здесь читала лекции и учила слушателей рисованию художница Маргарита Сабашникова. Она скоро навсегда уедет в эмиграцию и напишет книгу воспоминаний. В ней да в дневниках Волошина мы и узнаем подробности и того, как они поженились — Волошин и Сабашникова, — и того, как она, на глазах у Волошина, «ушла» в Петербурге к Вячеславу Иванову. Если вспомнить их гимназическую юность — ушла от круглого двоечника — к круглому отличнику. Может, и впрямь — учиться нужно лучше…

Хотелось бы добавить еще, что в доме 18/2 (с.), в котором также будет размещаться гимназия, жил вместе с отцом в 1817–1818 гг. Александр Иванович Герцен, а позже, в 1930–50-е гг. литературовед, критик, с 1946 г. — секретарь правления СП СССР Михаил Кузьмич Добрынин.

75. Волхонка ул., 17 (с.), — Ж. — в 1950–60-е гг., в двухкомнатной квартире — поэт, прозаик (автор повестей и биографий), литературовед и крупный коллекционер Николай Иванович Харджиев (лит. псевдоним Феофан Бука).

Здесь, расставшись с первой женой — Серафимой Суок, Харджиев взял в жены художницу, кукольницу, в прошлом балерину — Лидию Васильевну Чагу. И здесь, в октябре 1954 г., останавливалась у Харджиева его давний друг — Анна Андреевна Ахматова.

Поэт, прозаик и коллекционер Николай Харджиев

Сосед Харджиева, историк М. А. Давыдов, запомнил это жилье: «Никакой ″достопочтенности. Выбеленные стены были живописно украшены узором трещин. На потолке обширные зияния — следы неравного и вечного боя с обитательницей верхней квартиры ″шлюхой Ананьевой. Комнаты очень чистые. Никакой архивной, книжной и даже пыли веков не было и в помине. В прихожей простые деревянные книжные полки. Хозяин не любил… жить в ″книжном шкафу». Над дверью кабинета висел «Квадрат» Малевича, на стенах полотна и рисунки Ларионова, Гуро, Матюшина, Маяковского. У рабочего стола — знаменитое кресло, некогда принадлежавшее отчиму второй жены Харджиева Чаги — художнику Митрохину, в котором сидели Ахматова в своем знаменитом кимоно, Бурлюк, Роман Якобсон, Надежда Мандельштам, Крученых и многие другие.

В 1930–50-х гг. он жил в Марьиной роще, в не сохранившемся ныне доме (Октябрьская ул., 49/4), который как раз Ахматова называла «убежищем поэтов». Там бывали Мандельштам, Пастернак, Крученых, Нарбут, Зенкевич, Хармс, Введенский, Олейников, Малевич, Татлин, Чурилин, Суетин, Пунин, но главное, там — в начале июня 1941 г., произошла первая встреча (вообще первая!) Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. А Ахматова и Надежда Мандельштам даже шутили в переписке: кому из них «выходить замуж» за Харджиева?

Про жизнь Харджиева уже тогда было сказано: «Все, чего он касался, превращалось в драгоценный источник музыки жизни. Будь то стихи, картина, слово, обычная житейская ситуация… Всех же нас он просто щедро дарил своим бытием». Этим пользовались недобросовестные люди и начиная с 1970-х гг. тайно разворовывали, растаскивали его богатейшую коллекцию из нескольких тысяч картин, рукописей знаменитых поэтов и прозаиков, книг с автографами и пометками авторов, документов, писем и фотографий.