Литературные майораты

Нѣкоторые изъ послѣдователей безсмысленной теоріи Плюке, принимая все таки литературное произведеніе за поле, стали называть плодами этаго поля — то количество экземпляровъ, въ которомъ книга напечатана. Такъ какъ, говорятъ они, всякому поземельному собственнику принадлежатъ плоды, приносимые его участкомъ, то слѣдовательно и т. д., — другими, словами повторяютъ нелѣпое мнѣніе Плюке. Всякое произведеніе автора заключаетъ въ себѣ болѣе или менѣе развитую мысль, которая имѣетъ свое особое существованіе, независимо отъ печатной книги, рукописи и даже слова. Рѣчь, въ которую облекается эта мысль, бумага и буквы, съ помощью которыхъ эта рѣчь, сначала придуманная, потомъ сказанная, становится видимою для глазъ, вовсе не дѣти этой мысли, не плоды ея, а только способы ея проявленія. Это посторонніе продукты, являющіеся на помощь автору, подобно тому, какъ повивальная бабка является на помощь родильницѣ. До какой степени вѣрно подобное мнѣніе, доказывается тѣмъ, что продуктъ типографскій, какъ вспомогательный, оплачивается авторомъ, или издателемъ прежде, чѣмъ самый трудъ автора будетъ вознагражденъ.

Г. Викторъ Модестъ, проводя эту ложную аналогію между литературнымъ произведеніемъ и поземельнымъ участкомъ, возстаетъ противъ выраженія: заработная плата, которымъ нѣкоторые неловкіе противники безсрочной монополіи хотѣли опредѣлить авторское право. «Авторъ, говоритъ онъ, ни отъ кого не получаетъ жалованья, онъ не отдаетъ своего сочиненія въ наемъ, онъ не пишетъ по заказу и, слѣдовательно, названіе заработной платы неточно, извращаетъ самое понятіе». Хорошо, — отбросимъ это названіе, идущее только къ нѣкоторымъ спеціальнымъ объектамъ мѣны, и скажемъ просто, что авторъ — производитель; что, слѣдовательно, онъ имѣетъ право на вознагражденіе за то, что передаетъ публикѣ результатъ своего труда. Но что же выиграетъ изъ этого г. Викторъ Модестъ? Продуктъ за продуктъ, услуга за услугу, идея за идею, цѣнность за цѣнность: мы все таки остаемся въ области мѣны и не входимъ въ сферу права собственности.

Нѣкоторые писатели вздумали возставать противъ безсрочной монополіи во имя общественной пользы. Несчастный аргументъ: еслибы безсрочность правъ писателя дѣйствительно вытекала изъ того, что онъ производитель, какъ пытались доказать защитники литературной собственности, то противъ такого вывода не могла бы устоять никакая общественная польза; пришлось бы или признать за авторомъ право собственности, или изобрѣсти какой нибудь эквивалентъ. Тутъ нужно говорить о публичномъ правѣ, а не объ общественной пользѣ. Литературное произведеніе, разъ обнародованное, становится уже публичнымъ достояніемъ и, за выдѣломъ авторскихъ правъ, всецѣло уже принадлежитъ обществу.

Докладчикъ закона 1791 года Шапелье сдѣлалъ ошибку, сказавши «когда привилегія на исключительную продажу кончается, то возникаетъ право собственности для цѣлаго общества». Выражать подобное мнѣніе, значитъ не понимать сущности договоровъ купли-продажи и мѣны, въ особенности же того договора, который предполагается заключоннымъ между авторомъ и публикою. При всякой куплѣ-продажѣ и при всякой мѣнѣ — право собственности для пріобрѣтателя начинается только съ момента отпуска или принятія товара. Что касается до книгъ, то моментомъ отпуска ихъ считается моментъ поступленія ихъ въ продажу. Не будемъ, подобно Шапелье, смѣшивать права собственности на литературное произведеніе съ правомъ на продажу книгъ. Объектъ права собственности составляетъ содержаніе книги и это право прекращается для автора и начинается для публики съ момента поступленія книги въ продажу. Что касается до привилегіи, обеспечивающей вознагражденіе автора, то она интересуетъ только торгующихъ книгами и точно такъ же съ истеченіемъ извѣстнаго срока прекращается для автора и распространяется на всѣхъ книгопродавцевъ.

На этотъ вводъ публики во владѣніе произведеніемъ, за которое она платитъ, защитники литературной собственности смотрятъ какъ на узурпацію. Сказавши, что сообщеніе сочиненія публикѣ есть жатва, собираемая авторомъ, аббатъ Плюке утверждаетъ, что на это сообщеніе имѣетъ право одинъ авторъ и никто безъ его позволенія не можетъ познакомить публику съ его трудомъ. Подобное сообщеніе публикѣ чужаго сочиненія, прибавляетъ г. Лабуле, отецъ, есть ничто иное, какъ кража; поступать такимъ образомъ все равно, что жать хлѣбъ на чужомъ полѣ… Они рѣшительно не въ состояніи сойти съ этого пути!