Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Прекрасная пьеса для трех персонажей. И в ее центре тонкий болезненный француз – пылкий, воодушевленный призывом из далекой Азии. «Вы – единственный, кто понимает нас, – говорит ему Индия, – вы один способны разбудить европейский идеализм и объединить его с идеализмом индусов». На ту самую виллу к нему в гости поочередно приходят Тагор и Ганди, и их всегда ждет теплый, сердечный прием. А однажды, в 1935 году, на вилле появляется Неру, и, как нетрудно догадаться, Ромен Роллан им совершенно очарован. Он чувствует с ним духовную близость, в чем признается без всяких недомолвок. «У него совершенно римское лицо… Говорит он тихо, обдумывая каждое слово… Это человек, свободный от предрассудков».

Неру восхищается Ганди. Он признает силу его воздействия на крестьянские массы. Но молодые индусы, которые приезжают к Ромену Роллану, уверены, что Махатма (Ганди) не сможет решить социальные проблемы, он выполнил свою задачу. Новое поколение своим вождем считает Неру. В области действий Неру, впрочем, легко бы нашел общий язык с Ганди, в области идей он ближе к Тагору. Ганди – воплощение традиции, Тагор – поэзии, Неру – будущего. А Ромен Роллан хочет быть связующим звеном между новой Индией и Францией. «Я желаю французскому народу, – пишет Роллан Тагору в 1937 году, – обрести сильного политического вождя – такого, как Жорес[479], и великого поэта – такого, как Виктор Гюго или Вы. Наш народ заслуживает этого».

Отрадно сознавать, что в час апокалипсиса, когда в мире бушевала стихия первобытной ненависти, несколько великих людей вели возвышенную беседу через разделяющие их океаны, горы и степи, что идейные разногласия между Тагором, Ганди, Неру и Ролланом никогда не порождали между ними недоверия и тем более ненависти, что каждый из них прощал слабости другого и, наконец, что благодаря их усилиям Европа и Азия объединялись в дружеский союз, ибо без него на Земле никогда не будет мира.

Бальзак и Толстой

Пути Господни неисповедимы, и ничто не предвещает рождение великого писателя именно в этом городе, у этих родителей. Трудно представить людей столь разного происхождения, как Бальзак и Толстой, – два самых великих романиста в истории литературы. Толстой происходил из старинного аристократического рода, уже в колыбели он был наследником поместья и семейного состояния. Перед ним был открыт путь к любой карьере. Бальзак же своими предками числил, с одной стороны, суровых крестьян, которые гнули спину на полевых работах, едва сводя концы с концами, с другой – торговцев из Маре. Хотя его отцу удалось подняться на одну ступеньку по социальной лестнице, сын не мог рассчитывать на сколько-нибудь значительную поддержку. Толстому никогда не приходилось писать и издаваться ради денег; Бальзак познал если не нищету, то крайнюю бедность.

Любое произведение построено на знании определенных сторон жизни. Романист, конечно, фантазирует, высказывает догадки и предвидения, но основывается на личном опыте. Толстой уже при рождении получил подарок: историю собственной семьи – древнюю, красочную и романтичную. Ему было достаточно воспользоваться воспоминаниями родственников и просмотреть семейные архивы, чтобы обнаружить в них персонажей, с помощью которых он потом создаст «Войну и мир». Анри Труайя в своей прекрасной книге о Толстом[480] описывает князя Волконского, дедушку нашего Толстого, и его дочь – княжну Марию. Нам кажется, что мы знаем их всю жизнь; под слегка измененной фамилией «Болконские» они пленили нас еще в юности. Кроме того, своей женитьбой на Соне Берс Толстой получил вторую семью, также богатую романными персонажами. И его жена, и его свояченица Татьяна[481], обе послужили прототипом восхитительной Наташи. Брат, Сергей Толстой[482], с его роковым обаянием и искушенным видом, голубоглазый, одетый с небрежной элегантностью, жил как настоящий герой романа.