Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Толстой никогда не прощал себе грехов. В последние годы жизни он не написал ничего значительного и, находясь в зените славы, мучил надуманными проблемами своих домашних. Бальзак исследовал разные сферы человеческого бытия, которые собирался превратить в романы. Он дописал бы наконец «Сцены военной жизни», показал бы развитие общества времен Второй империи, которое предвидел заранее. Власть Нусингена окрепла, Растиньяк становится министром Наполеона III. Из Кастильоне[485] получилась бы героиня прекрасного романа, в котором соединились бы политика и чувственность. Блонде был бы префектом Сены. Нищие писатели из богемы («Утраченные иллюзии») стали бы завсегдатаями Компьеня. Выход Коры Перл и Гортензии Шнейдер[486] на сцену «Человеческой комедии» имел бы необычайный успех. Какая жалость, и скольких часов увлекательного и всепоглощающего чтения мы лишились! Пруст, хотя и умер молодым, успел написать свое «Обретенное время», которое стало естественным завершением труда и жизни романиста. Очень жаль, что Бальзаку не хватило времени создать единую книгу из своих романов, и очень хотелось бы, чтобы и Толстой, которому это было по силам, тоже задался такой целью. Но увы – деспотичный Чертков[487] не спускал с него глаз…

Уинстон Черчилль Герой и пациент

Лорд Моран[488], личный врач Уинстона Черчилля с 1940 по 1965 год, вел дневник. Вместе с показаниями сердечного пульса он записывал туда и высказывания своего знаменитого пациента. Прошло чуть больше года со дня смерти Черчилля, и Моран опубликовал свои записки. Но сразу же со всех сторон посыпались протесты. Королевский физический колледж (аналог нашей Коллегии врачей) заявил, что содержание этих записок будет тщательно изучено, так как соблюдение профессиональной тайны остается одним из незыблемых правил врачебной профессиональной этики. И это святое правило: больной должен полностью доверять своему врачу. Но как он может ему доверять, если знает, что врач записывает все его откровения? Разве можно себе представить, чтобы святые отцы де Лашез или Летелье опубликовали у Барбена[489] «Откровения „короля-солнца“»?

Рэндольф Черчилль[490], сын премьер-министра, выдвигает другие серьезные возражения. После 1943 года лорд Моран описывает Черчилля как человека старого и обессиленного; похоже, именно в этом он видит причину осложнения отношений между Черчиллем и Рузвельтом, ошибки Ялтинской конференции, ослабление английского влияния. Между тем, как справедливо возражает Рэндольф Черчилль, если кто и выглядел обессиленным и умирающим, так это президент Рузвельт. Премьер-министр не только не нес ответственности за ошибки того периода, но, наоборот, пытался их предотвратить. Если в какие-то дни он казался лорду Морану ослабевшим, то это лишь потому, что врача вызывают только при плохом самочувствии пациента. К тому же какую историческую ценность могут представлять эти ночные записи о послеобеденных разговорах? «Я опросил людей, чьи высказывания цитируются в этих записках, – прибавляет Рэндольф Черчилль, – и в результате получил большое количество опровержений».

Как нам относиться к этим опровержениям и к самой книге? Что касается меня, несмотря на первоначальное предубеждение, я с живейшим и неослабевающим интересом прочитал этот огромный труд. Никто не может отрицать, что Черчилль был выдающейся личностью, а в высказываниях выдающейся личности, пусть даже неточно переданных, всегда можно почерпнуть много ценного. К тому же лорд Моран сопровождал своего пациента в поездках на многочисленные международные конференции. Там он познакомился с действующими лицами самой главной исторической драмы нашего времени. А благодаря образованности и писательскому дару он смог создать их яркие портреты. Словом, книга заслуживает самого внимательного чтения. Однако при чтении нужно помнить о следующих обстоятельствах: а) врач по долгу службы чаще наблюдает больного человека, нежели здорового; б) точность записанных им разговоров остается сомнительной. «Все персонажи говорят, как Моран», – замечает Рэндольф Черчилль; в) эта книга была опубликована до того, как многие из действующих лиц сошли с исторической сцены, то есть слишком рано.