Литературные портреты: в поисках прекрасного

В 1956–1957 годах Камю, алжирский француз, потрясенный гражданской войной, призывает два сообщества к перемирию. В 1957 году он получает Нобелевскую премию, что объясняется сколь качеством произведения, столь и репрезентативностью его личности, а также желанием Шведской академии перед лицом трагедии, раздирающей Алжир, без ненависти и без упрека выразить свою симпатию одному из алжирцев. Этот знак уважения стоил ему, как и следовало ожидать, оскорблений и нападок. Жану Клоду Брисвилю[437], который спросил его об этом, он ответил, что все в порядке вещей. «Они меня не любят. Разве это повод, чтобы не благословлять их?» В этой агностике есть нечто от христианства.

В 1959 году на одной из французских дорог его убила лопнувшая шина. Эта короткая жизнь была очень полнокровной. Ни ошибок. Ни лжи. Может быть, здесь стоит вспомнить это: «Все, кого любят боги, умирают молодыми». Богам было нечего больше дать Камю. Его бракосочетание со смертью произошло на полной скорости и без страданий. «Что я буду призывать в вечности, если не то, что будет продолжаться после моей смерти?» Перейдем от Камю земного и во плоти к Камю вечному.

II. Миф о Сизифе

Следует начать с «Мифа о Сизифе». Это нарушает хронологию творчества Камю. Но в первых его произведениях нет хронологического порядка. Все было в мыслях молодого человека, начиная с «Калигулы» и заканчивая «Чумой». Только «Бунтующий человек» знаменует начало нового этапа. «Миф о Сизифе» содержит в себе сущность идей, которые внушили ему также и замысел «Постороннего». Это книга идей, эссе необыкновенной насыщенности языка, которое оказало на все поколение глубокое и длительное влияние.

«Боги приговорили Сизифа беспрестанно поднимать на вершину горы огромный камень, откуда он скатывался назад под действием своей тяжести. Они здраво рассудили, что нет наказания более ужасного, чем бесполезная работа, которой не будет конца». Этот миф является прообразом жизни человека. Что делаем мы на этой земле, если не «работу, бессмысленную и бесконечную»? Чему человек посвящает свою короткую единственную жизнь? «Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на фабрике, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон, и это понедельник, вторник, среда, четверг, пятница и суббота в одном и том же ритме…» Если нам удается с большим трудом поднять свой камень на вершину, тогда болезнь или война приведет к тому, что он скатится вниз, и в любом случае это кончится смертью, которая является финальным падением.

Если осознать немыслимый характер этой деятельности, бесполезность таких страданий, то открываешь абсурдность человеческого существования. Почему мы приговорены? Кем? За какое преступление? В этом мире, лишенном иллюзий, человек чувствует себя посторонним. Да, посторонним, потому что он не у себя дома. Эта Вселенная создана не для того, чтобы ответить на его желания или вознаградить его за усилия. Он брошен в нее лишь затем, чтобы осознать, что ничто в ней его не удовлетворяет. «Разрыв между человеком и его жизнью», между актером и декорацией – это, в сущности, чувство абсурда. «Абсурд рождается из этого противостояния между призывом человека и безрассудным молчанием мира». Логически рассуждая, это чувство должно было бы привести человека абсурда к самоубийству. Вот тема этого эссе. Может ли честный человек, не кривя душой, продолжать жить после того, как он осознал, что жизнь бессмысленна.

И однако самоубийства случаются редко. Следовательно, нет никакой связи между мнением, что человеку дана жизнь, и поступком, который он совершает, чтобы покончить с ней? Первый ответ – в привязанности человека к жизни есть что-то более сильное, чем философия. «Суждение тела стоит больше, чем суждение ума, и тело отступает перед уничтожением». Мы привыкли жить, прежде чем обрели привычку думать. В большинстве случаев разуму нужно ввести тело в заблуждение, чтобы добиться от него смертельного жеста. Нажать на спуск само по себе легко и лишь на вид безопасно. Когда тело понимает это, оно противится.