Литературные воспоминания

силе Робеспьера <(в дневниковой записи ссылка на отношение Робеспьера к

Камиллу Демулену> уже дремали зачатки злых споров 1846 года»,— писал

Герцен в той же главе «Былого и дум». Показательно, что в дневнике Герцена

этого времени Белинский не однажды приравнивается к Робеспьеру.

[217] В деятельности Белинского особое недовольство московских «друзей»

вызывали его страстные разоблачения демагогических заигрываний славянофилов

(да и не только славянофилов, а и «гуманных помещиков» вообще) с

народностью, национальностью и т. д. Естественно, что практический вопрос об

отношении к крепостному праву, к народу, к его настоящему положению и его

будущему, поставленный Белинским, а не теория, должен был в первую очередь

стать и действительно стал одним из главных в размежевании демократов и

либералов. Уже с первых шагов борьба Белинского со славянофилами, с

псевдонародностью стала переходить в борьбу со всем фронтом дворянской

идеологии. С проявлением этой борьбы, принявшей резкие формы уже в 1844—

1845 гг., мы и встречаемся в Соколове летом 1845 г. Споры, как их описал

Анненков, вращались вокруг основной проблемы — отношения «образованных»

классов к народу,— которая особенно остро была поставлена Белинским в статье

о «Тарантасе» В. А. Соллогуба (см. об этом во вступительной статье). Сама по

себе соколовская идиллия, вплоть до бытовых мелочей, являлась и могла

восприниматься как неотразимый комментарий самой действительности к тому, на что так страстно нападал Белинский в статье о «Тарантасе» (см., например, чрезвычайно любопытное высказывание Ф. М. Достоевского по поводу этой

главы воспоминаний Анненкова в «Дневнике писателя» за 1880 г., Ф. М.

Достоевский, Полн. собр. худож. произведений, т. 12, М.— Л. 1929, стр. 396—

404).

[218] Корш Евгений Федорович (1810—1897)—журналист, переводчик,

редактор «Московских ведомостей» (1843—1848), затем журнала «Атеней» (1858

—1859), а с 1862 по 1892 г. — библиотекарь Румянцевской библиотеки в Москве.

В сороковых годах примыкал к кружку Герцена — Грановского, в пятидесятых

выступал как либерал правого толка и единомышленник Б. Чичерина.

Показательно, что в 1844—1845 гг. «московские друзья» прочили Е. Корша в

редакторы предполагавшегося журнала, отводя кандидатуру Белинского.

[219] Из множества его цепких заметок я помню одну, обращенную к

собеседнику, который, на основании Прудона, отыскивал в анархии спасительное

средство для современных обществ. «Это, вероятно, потому,— сказал Евг. Корш,

— что анархия всегда ведет за собой монархию». В другой раз он отвечал одному

профессору, который с некоторым провинциальным акцентом восклицал: «Я, 422

братцы, как вам известно, родикал».— «Я и прежде думал, что ты ничего другого

родить не можешь»,— заметил Евг. Корш. (Прим.. Л, В, Анненкова.)

[220] Кетчер Николай Христофорович (1806—1886) — медик по

образованию, переводчик Шекспира, Шиллера и др., редактор первого собрания

сочинений Белинского. В тридцатые и сороковые годы был тесно связан с

Герценом, Огаревым, Грановским, Белинским, считался их единомышленником, даже сторонником крайних мнений, хотя уже и тогда не вникал глубоко в суть

идейных исканий и разногласий своих друзей. На это и намекает здесь Анненков, изображая Кетчера «адвокатом» Белинского. Живя в 1843—1845 гг. в Петербурге

и тесно общаясь с Белинским, Кетчер много помогал ему своими переводами с

немецкого. По всей видимости, Кетчер познакомил Белинского со статьей К.

Маркса «К критике гегелевской философии права» (см. Ю. О к с м а н, Летопись

жизни и творчества В. Г. Белинского, М. 1958, стр. 394). а затем и с «Сущностью

христианства» Л. Фейербаха. Но в сознании самого Кетчера все это не оставило

сколько-нибудь заметного следа. С отъездом Герцена за границу, со смертью

Белинского, в обстановке усилившейся правительственной реакции после

революции 1848 г., Кетчер стал отходить вправо, порвал с Герценом и в период

Крымской войны заявил себя сторонником самодержавия. С этой стези он уже не

сходил до конца дней.

[221] Заметки и цитаты, тогда же брошенные мною на бумагу для памяти, много помогли восстановлению всей этой сцены. (Прим. П. В. Анненкова.)

[222] Анненков рассуждает здесь крайне формально, отождествляя взгляд

либерала на самобытность России, за которым таится надежда на развитие без

общественной борьбы, с помощью одних лишь реформ «сверху» (в этом и состоит

«самобытность»), и точку зрения Герцена, революционного демократа,

«народника», мечтавшего о том, что крестьянство поднимется, сметет с лица

земли царя, чиновников и помещиков и благодаря крестьянской общине вступит в

социализм, минуя муки капиталистического развития.

[223] В «Записках» Герцена рассказана подробно история его ссоры в 1846

году с Грановским по поводу неосторожного бранного слова, произнесенного

0гаревым в присутствии сожительницы, впоследствии жены Кетчера. Тогда

Герцен стоял за 0гарева, не вменял ему в вину случайного непечатного

выражения, а обиженным уже являлся Кетчер, так легко прощавший прежде

мимолетные заметки. Грановский поддерживал Кетчера и разделял его

негодование. (Прим. П. В. Аннненкова.)