Литературный призрак

– Лымко, такой-то из партийного спецраспределителя на прошлой неделе вел себя совершенно непристойно. Просто возмутительно. Не хочу никому неприятностей, но он говорил такое о твоем служебном несоответствии, что у меня просто сердце кровью обливалось…

И на следующий день такой-то узнавал, что он разжалован и назначен младшим дежурным по общественному гальюну с отбыванием службы за Байкалом. Все знали обо мне, но всегда подыгрывали, потому что боялись. Даже адмиральская жена, которая сидела во Владивостоке с адмиральскими отпрысками.

Снова закуриваю. Пепельница уже до половины забита. Карлик так и не догнал свой зонтик.

Опять сижу на пластмассовом стульчике. Скоро взвою от скуки. Изо дня в день мне приходится разыгрывать это сонное терпение, эту вялую безучастность. Вечереет, поток посетителей редеет. Хочу есть, хочу водки. У Рогоршева всегда припрятана бутылка. Считаю секунды. Сорок минут умножить на шестьдесят секунд получается две тысячи четыреста. Смотреть в окно тоже не спасает. Каждый камень за окном я знаю как облупленный. Дворцовая набережная, Нева, Петроградская сторона. Я хотела попросить главного хранителя Рогоршева, чтобы меня перевели в другой зал, но Руди запретил. Сейчас нельзя – приближается великий день. Точнее, великая ночь. Джером сразу же с ним согласился, так что я торчу на старом месте.

Даже не верится, что мы, русские, когда-то играли в мире важную роль. Сейчас стоим с протянутой рукой: кто подаст. Я не из тех женщин, которые интересуются политикой, – когда я росла, опасно было интересоваться политикой. И если честно, что представлял собой Союз Советских Социалистических Республик? Если «республика» – значит должны быть выборы, но я ни разу не видела настоящих выборов. «Советы» тоже существовали как декорация. «Социализм» значит, что все богатства страны принадлежат народу, но у моей мамы никогда ничего не водилось, кроме тараканов. А что такое был этот «союз»? Мы, русские, закачивали миллионы рублей в отсталые азиатские страны, лишь бы не дать арабам или китаезам наложить лапу на этих дикарей, которые жрут змей и младенцев. Нет, по-моему, союз – это совсем другое. А это не союз, а подкуп соседей. Фактически империя. И все же в те времена мы могли задать такого жару! Джером как-то сказал мне, что в Европе сегодняшние школьники даже не слыхали про СССР. «Послушайте, дорогие киндеры, – обратилась бы я к ним. – Я скажу вам пару слов об этой самой стране, о которой вы никогда не слышали. У нас было столько ядерных бомб, что вся ваша Европу по ту сторону Берлинской стены расплавилась бы в лаву и десять тысяч лет не остывала. Скажите нам спасибо. А то родились бы с хоботом вместо носа и гнойным нарывом вместо головы. Если вообще родились бы. Помните об этом, детки».

Иногда я думаю: а так ли уж сильно все изменилось после мудака Горбачева? Ну, для простых-то людей, ясное дело, изменилось – пол под ними прогнил, и они ухнули вниз. А наверху? На балу демократии заправляют те же самые люди – только порвали партбилеты. Выкатывают новые дерьмовые лозунги, типа «чутье и дерзость при разработке новых стратегий», «творческий подход к размещению капитала и освоению капиталовложений», «оптимальная организация и реструктуризация производства». Письма, которые я печатаю для Рогоршева, кишмя кишат громкими фразочками. Но разница-то в чем? Все как было, так и осталось. Главное – увидеть, куда бить, даже если стойки ворот невидимы, и любыми средствами выиграть. Эти средства могут храниться на банковском счету в Женеве или на жестком диске в Гонконге, могут заключаться в твоей черепной коробке или в чашечках твоего бюстгальтера. Так что ничегошеньки не изменилось. Раньше платили бандитам из обкома, теперь платят бандитам из мафии. Партийные лидеры прежних времен врали утром, днем, вечером, и с каждым днем все больше. Сегодня демократически избранные лидеры врут утром, днем, вечером, и с каждым днем все больше. Тогда люди хотели покупать – им говорили: работай, копи двадцать лет, подойдет твоя очередь. Сегодня люди хотят покупать – им говорят: работай, копи двадцать лет, подойдет твоя очередь. Где вы видите разницу?

Хочу открыть вам секрет. Жизнью движут насущные потребности. Все, абсолютно все вокруг происходит, потому что люди жаждут обладать. Присмотритесь повнимательней – и поймете.

Впрочем, я же сказала – я не политик. Просто пока сидишь на стуле, чего только не приходит в голову.

В коридоре раздались шаги главного хранителя Рогоршева, я их сразу узнала. И еще женские шаги. Слышались обрывки шуток – тех же самых, которыми он развлекал меня пару месяцев назад, когда я его соблазняла, – а его спутница с придыханием смеялась, совсем как я тогда. У мужчин есть удивительная способность – быть слепыми при наличии зрячих глаз.

– А теперь пожалуйте вот сюда. – Главный хранитель Рогоршев препроводил в мой зал высокую, длинноногую женщину. – Вы, конечно, узнаёте? «Ева и Змий» кисти Лемюэля Делакруа.

Он глупо подмигнул мне, как будто я не понимала, что происходит.