Литературный призрак

Змий, улыбаясь, свернулся спиралью в воздухе и опустился к Еве на колени.

– Будь добра, сначала пощекочи мне шейку, ну, прошшшшу тебя… Да, я знал…

Еве очень нравились изумрудные и рубиновые высверки на золотистых чешуйках.

– Тогда дай мне мудрый ответ.

– Плод у тебя в руках, Ева, ссспелый, сссочный, податливый плод, и его мякоть даст тебе знание всего, что ты только пожелаешь. Почему я ненавижу Бога? Заратуссстра, манихейссская ересссь, Юнговы архетипы, пирамида Кого-то-тама, виртуальные чассстицы… отнюдуже сибилянтные серпантины сивиллиных словоизлияний, бессмертие… Почему все происходит именно так, как происходит? Тебе лишь остается, Ева… – в глазах Змия завертелись сияющие калейдоскопы Нострадамуса, – сжать покрепче своими пухлыми губками сочную прелесть этого плода, прокусить и посмотреть, что из этого выйдет…

Ева зажмурила глаза и приоткрыла рот.

Послы со свитой соблаговолили удостоить нас с Делакруа своим визитом. Дипломаты – разновидность идиотов, которые умеют лишь одно: расшаркиваться и лебезить на официальных мероприятиях перед власть имущими. Уж я-то знаю. Насмотрелась на эту породу, когда вращалась в вышних политических сферах. В процессию входили начальник службы безопасности, атташе по культуре, директор Эрмитажа, главный хранитель Рогоршев, который усиленно притворялся, будто не замечает меня, многоязычный переводчик и восьмерка послов. Я прекрасно знала, какие страны они представляют, потому что сама печатала приглашения. Француза распознать было несложно: он то и дело прерывал переводчика и сам начинал объяснять остальным. Немец поглядывал на часы. Итальянец пялился на мою грудь и шею. Англичанин почтительно склонял голову у каждой картины и восклицал: «Дилайтфул!» Американец с хозяйским видом снимал все на видеокамеру. Австралиец украдкой прикладывался к плоской фляжке. Единственное, чего я не поняла, так это кто посол Бельгии, а кто – Дании. Ну да какая разница, их все равно не отличишь. Каждого сопровождал личный телохранитель. Интересно, кому пришло в голову, что такие ничтожества нуждаются в охране? Кстати, телохранителей я тоже знавала. С ними гораздо интереснее, чем с дипломатами.

Кондиционер урчал и взрыкивал, будто страдал несварением желудка…

Татьяна увлекла меня за собой. Мы помчались на гусях-лебедях, но гусь у нее между ног летел быстрее моего и с гоготом скрылся на пожарной лестнице. На лапе у него болталась закопченная рукавичка-прихватка. На царском челне проплыла Екатерина Великая, вся в дырах и прорехах, подпорченная гнилью и вывалянная в грязи. К счастью, у меня с собой была бутылка девственно-чистого оливкового масла, и я окропила им разверстые раны. Из императрицы воссиял свет, и она воссела обновленной.

Я склонилась перед государыней в реверансе:

– Ваше императорское величество!

– А, Маргарита! Как поживаешь? Граф Архангельский жаждет выразить тебе искренние поздравления. Он тебе глубоко благодарен. Полагаем, ты давеча ему зело пособила.

– Рада служить, ваше императорское величество.

– Есть одно щекотливое обстоятельство, госпожа Латунская.

– Слушаю, ваше императорское величество.

– Нам ведомо, что ты умыкаешь наши картины из-под нашего императорского носа. Доселе мы сквозь пальцы смотрели на твои проделки, поелику мы с тобой, госпожа Латунская, одного поля ягоды. А твой вкус и отменное чувство стиля премного нас восхищают. Видит бог, в этом мире женщине приходится хватать быка за рога, а удачу за хвост, коли та сама в руки не дается. Однако же мы почитаем за своевременное предупредить тебя, Маргарита. Во дворце ныне неспокойно. Здесь плетут нити коварного заговора. Посему пора рвать когти. Ежели позаришься еще на одну картину, то заплатишь за нее ценой таких страданий, о которых и помыслить не можно.

Я вздрогнула и проснулась. На меня пялился один из этих типов, любителей подглядывать.

– Чего уставился, пидор?!

Он затрусил прочь, раз или два посмотрев через плечо.

Не понимаю, отчего меня сегодня так клонит в сон. Наверное, из-за погоды. Гроза никак не разразится. Духота, как в чулане со швабрами и тряпками.