Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

По прибытии в Марсель Фаварже понял, что оказался в совершенно ином мире: протестанты остались позади, а перед глазами расстилалось Средиземное море. В праздничный день 15 августа, посвященный Успению Пресвятой Девы Марии, он отправил в STN подробный отчет. На улицах было не протолкнуться, пушки в форте и на кораблях палили в честь Девы. Марсель (с населением в 85 000 человек) был третьим по численности городом Франции и первым по значимости портом. Люди со всех концов Средиземноморья, многие в национальных костюмах, кишели на улицах и искали наслаждений в самозабвении, невообразимом в Швейцарии. Современник описывал марсельцев как людей «веселых, живых, теряющих голову как в наслаждениях, так и в гневе. Это одаренные блистательным умом натуры со взрывным темпераментом и кровью, готовой вскипеть в любой момент». А еще он обратил внимание на общую нехватку сдержанности: «Разврат здесь царит совершенно открыто»171. Конечно, следует делать скидку на то, что эта картина соответствует жанру «описания нравов» (moeurs), непременной составной части в травелогах XVIII столетия, а потому зиждется на стереотипах, многие из которых существуют и по сей день. Но отмахиваться от него как от чистой фантазии также не следует, поскольку, несмотря на вполне очевидные преувеличения, оно имеет некоторое отношение к литературному рынку.

Когда в 1764 году интендант описывал Марсель для национального обзора книготорговцев и печатников, он уделил особое внимание безраздельному господству нелегальных книг и брошюр, «в равной степени пагубных как для религии, так и для нравственности и вызывающих безудержную вольность мнений, каковая может возыметь весьма опасные последствия». В Марселе была гильдия книготорговцев и собственная палата синдиков, которая, как предполагалось, должна была досматривать все ввозимые товары. Впрочем, по замечанию интенданта, любой груз вполне может миновать досмотр, особенно в том случае, если следует через Ниццу. Он настоятельно рекомендовал усилить полицейский контроль172. Реакция правительства не заставила себя ждать, и в Марсель был направлен необычайно строгий инспектор по делам книжной торговли, Пьер Дюран, который, согласно описанию Фаварже, вполне способен съесть родного брата, лишь бы у него на тарелке было мясо173.

Марсель. Гравюра из «Nouveau voyage pittoresque de la France». Париж. Остервальд. 1817 (BiCJ)

В свете полученной информации Фаварже очень постарался заручиться поддержкой Жана Иньяра, книготорговца, который помогал проходить через палату синдиков грузам, прибывавшим из Женевы и Лозанны, и который согласился оказывать те же услуги STN. Когда Фаварже отправился наносить визиты местным книготорговцам, а их насчитывалось девятнадцать человек, Иньяр получил от него оценку «хороший». Бóльшая часть остальных при этом попала в категорию «посредственных», а то и напрямую в «плохие». В отчете, отправленном в STN, Фаварже, как всегда, немногословен:

Аллеман: молодой человек, который унаследовал книжные запасы своего отца, но распорядиться ими не умеет. Репутация скверная. Лучше с ним не связываться.

Бойе: исчез, уехал в Америку.

Абер, Шамбон, Пари: никому из них доверять не стоит.

Руле: посредственный, если иметь с ним дело, то исключительно за наличный расчет.

Тэн: хороший, но книги заказывает только время от времени, чтобы поддерживать ассортимент в своем cabinet littéraire, который и является основой всего предприятия.

Иньяр: очень хорош, но распродает запасы книг, как если бы собрался уйти на покой.

Сюб и Лапорт: очень хорошие, симпатичные люди; вскоре пришлют заказ.

Кальдезег: чудовище (см. ниже).