Литерный эшелон

— Ваше Высокоблагородие! Господин Андрей Михайлович! Не откажите! Дозвольте лошадок забрать?..

— Каких еще лошадок?..

Оказалось, что между пакгаузами нашли брошенный состав с лошадьми. Видно везли на фронт, да не довезли. А дострелить — рука не поднялась. Двенадцать вагонов, если в каждом по четыре лошадки — так на весь экипаж хватит, включая машинистов, да еще и останется.

— Делайте, что хотите… Но ждать не буду…

Пришлось все же немного вернуться назад, съехать на едва заметную боковую ветку, но скоро состав вышел на магистраль, и мчался к югу хоть и не на всех парах, но довольно быстро.

Андрей ехал в будке паровоза, смотрел вперед, думал, вспоминал разговор с путейцем…

Какой год он на войне? Начал в четырнадцатом, а сейчас уже двадцатый… Конечно, не все время был на фронте, наоборот, самый беспокойный, семнадцатый провел дома, с семьей. Почти целый год…

Но все же шестой год войны. Российская империя постоянно воевала, но последние кампании были короткими. Андрей принялся вспоминать курс истории: последняя русско-турецкая война была менее года, полтора года — русско-японская…

Как же он устал на войне. Нет, надо отдохнуть. Выбраться к жене, к детям… Придумать план… И что, снова в бой?..

Как жаль, что война — не шахматная партия, где можно смахнуть фигуры с доски, смешать белых и черных, красных и опять же белых. Признать свое поражение и сыграть сызнова, ва-банк. Не позволят раз проигравшим снова сесть за доску, поднять голову. Попытаются не позволить, по крайней мере.

Но ничего, ничего…

Внезапно Андрей словно очнулся: прав был путеец, тысячу раз прав. Ему бы не стрелки переводить, а пойти в философы. Был бы куда получше Розанова. В самом деле: пока последний побежденный не умрет — будет думать о реванше, будоражить призраков, готовить восстания…

А кто будет побежден, иллюзий уже не оставалось.

  …Непонятно как в неудобной паровозной будке, под стук колес да среди дня Андрей заснул.

— А?..

— Говорю: приехали. Волноваха.

Андрей протер глаза. Удивительно: такой короткий сон, а усталость отступила.

Над станцией висел тяжелый и густой дым. Что-то за ней то и дело взрывалось. Здесь некогда была артиллерийская база Вооруженных сил Юга России, и, возможно, именно она сейчас шла дымом…

На перроне встречали — без цветов, без оркестра и даже с неким неудовольствием: принесло же кого-то…

— Переводите стрелку на Токмак… — приказал Андрей.

— Воевать с Махно идете?..

— Что?..

— Что слышали. В Розовке — махновцы.

— Это далеко?..

— Верст сорок по прямой.

Да что же это такое? Донецкий бассейна держал Андрея цепко, словно в паутине.

Прорваться? Махновцы, насколько знал Андрей, не шибко привязывались к железнодорожному полотну, предпочитая быстрые рейды по пересеченной местности. Но уверенности уже не было. Фортуна, похоже, поворачивалась к Андрею кормой…

Но следующая фраза вовсе добила Андрея:

— Нестор Иваныч к Мариуполю подбирается. Може уже и взял…

Из фразы можно было сделать два вывода. Первый: бронепоезд уже зажат на малом участке без шансов выбраться. Второй: на станции Махно чтут и уважают, величают по имени-отчеству, и как только бронепоезд тронется — наверняка сообщат ему, куда именно пошли составы. Значит, на запад нельзя. На север тоже — там большевики. Только на Мариуполь. А там «Волхву» и конец…

Как раз в Тьмутаракани, — подумал Андрей. — У Мстислава…

А дальше… Как, кстати, что казачки прихватили лошадей. Нет, тревоги не было. Андрей не сомневался, что прорваться удастся. Может быть не всем, но ему уж точно повзет…

Но сколько он будет в этом котле? Надо спасать Аккум — все равно в этой стране устоять не шансов. А у англичан будет время подготовить вполне приличную эвакуацию с транспортами, с канонерскими лодками или что у них еще там имеется…

Андрей удалился в штабной вагон. Настроил передатчик. Размял запястье будто сотворил какой-то мистический знак. Отбил первую телеграмму:

COLONEL DANILIN CALLING HMS URIEL

Не надо было паролей, отзывов. Самая его фамилия и есть пароль. По ответу он поймет с кем говорит…

Аппарат молчал. Так и должно было быть…

Было быть, было быть… — стучало в мозгу. — Дурацкая фраза. Полностью дурацкая. Надо ее изменить, вычернить…

Внезапно по ленте ударил рычаг, оттиснув букву. Потом еще один, и еще. Буквы складывались в слова. Андрей принялся читать ленту.

КАКАЯ РАННЯЯ НЫНЧЕ ОСЕНЬ ТЧК РАД ВАС СЛЫШАТЬ ТЧК ВЫ ГДЕ ВОПР ЗН

По телеграфическому «почерку» было видно — за ключ сел сам Джерри.

Стоило бы сразу перейти к делу: тогда бы, может быть, вся история мира сложилась иначе: Аккум бы эвакуировали куда-то, положим в Австралию, а Андрей со своим отрядом успел бы прорваться к Ростову.

Но Андрей из соображений вежливости ответил:

ВОЛНОВАХА ТЧК СЕВЕРУ МАРИУПОЛЬ ВЕРСТ СОРОК ТЧК ПОПАЛ В ОКРУЖЕНИЕ ТЧК

На том конце невидимой радиолинии замолчали, видимо по карте проверяя, где это.

Молчание продолжалось долго, Андрей уже было собрался начать свою просьбу о Белых Песках, но аппарат ожил:

ПОЛКОВНИК ДАНИЛИН ПОДЛЕЖИТ ЭВАКУАЦИИ ТЧК ЗА ВАМИ БУДЕТ ВЫСЛАН САМОЛЕТ ТЧК