Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Выступивши из Вильны, Витовт направился к Киеву. В половине июля, недалеко от этого города, он перешел Днепр и углубился в степи. Миновав реки Сулу и Псёл, литовский князь в начале августа остановился на правой стороне Ворсклы. На левом берегу уже стоял с небольшим отрядом татар хан Золотой Орды Тимур-Кутлуг и поджидал сюда с большим войском Едигея. Боясь, чтобы Витовт не воспользовался малочисленностию его войска и не напал бы на него, хан Кутлуг пустился на хитрость: он вступил в переговоры с Витовтом и старался как можно долее протянуть их, с тою целию, чтобы Едигей успел до начала битвы подойти к нему. «Зачем ты идешь на меня, когда я не нападал на твои владения», – послал сказать литовскому князю Тимур-Кутлуг. Витовт, не сознавая этой хитрости, ответил такими гордыми словами: «Господь дал мне владычество над миром, поэтому плати мне дань и будь моим сыном». Кутлуг согласился на это, о чем и сообщил Витовту. Но литовский князь, польщенный уступчивостию хана, послал к нему посла с новым требованием, чтобы татары чеканили на своих монетах изображение его и герб Литовского государства. На это требование Тимур-Кутлуг ответил отказом, так как это противно его религии, но все-таки попросил три дня на размышление. Витовт согласился. В продолжение этих трех дней Кутлуг, чтобы усыпить литовского князя, посылал ему все новые и новые дары, пока не подошел старый мурза Едигей с новым огромным войском, а этого только и ждал хан Золотой Орды – теперь силы его утроились. Кутлуг передал о своих переговорах Едигею, а тот попросил Витовта выйти на берег для новых переговоров. «Князь! – закричал старый мурза Едигей с противоположной стороны реки Ворсклы. – Если Тимур-Кутлуг хочет платить тебе дань и быть твоим сыном, то это он делает справедливо, потому что он гораздо моложе тебя; но посмотри на меня: я старше тебя, потому ты теперь должен платить мне дань, изображать мою печать на литовских монетах и быть мне сыном». В ответ на это Витовт приказал своему войску выступить из лагеря, окруженного телегами и железною цепью, перейти реку и наказать дерзкого мурзу за его оскорбительные слова. Спытка из Мелыптина, владетель Подолья на правах литовского вассала, хотел было удержать Витовта от этого безумного распоряжения, указывая на численное превосходство татар (их было до 200 000, как некоторые говорят), но напрасно: совет его возбудил ропот среди некоторых польских панов; один из них, по имени Павел Щуковский, даже закричал на него: «Тебе жаль расстаться с своею красивою женою и своими богатствами, а потому и трусишь битвы; если так, то уходи домой, по крайней мере, не будешь смущать тех, которые не страшатся битвы и желают умереть славною смертию на поле битвы». На эти слова, как рассказывают некоторые, будто бы Спытка ответил так: «Нет, я не боюсь смерти, и мне не жаль моей жены и моих богатств, и я чувствую, что сегодня же лягу в честном бою, а ты, как трус, убежишь с поля битвы». Если это была правда, то слова Спытки сбылись. 12 августа 1399 г., во вторник, после полудня, началась знаменитая битва. Стреляли из пушек и пищалей; целым дождем сыпались стрелы и копья. Крепко бились воины Витовта, особенно русские полки, как говорят летописцы. Литовский князь уже начал было одолевать татар и полки Едигея стали было отступать, но в это самое время Тимур-Кутлуг обошел кругом Витовтову рать и ударил с тылу; воины Витовта, не ожидая нападения татар сзади, сначала пришли в замешательство, а потом, когда татары стали их поражать еще и спереди, и с боков, и при этом поднялась страшная пыль, бросили оружие и в ужасе обратились в бегство. Первым побежал Тохтамыш, а за ним и Витовт с небольшим остатком воинов. Едигей и Кутлуг бросились в погоню, 300 верст гнались за ними и не догнали. Победителям все досталось: обоз, палатки, оружие и множество пленных. В этой битве с обеих сторон пало около 100 000. В числе убитых из Витовтова войска были: Андрей и Димитрий Ольгердовичи, те самые, которые бились на Куликовом поле с Мамаем, Глеб Святославович, князь Смоленский, Иван Юрьевич – Бельзский, Спытка из Мельштина и др.[133] Преследуя Витовта, Едигей и Тимур-Кутлуг напали на Киев и взяли с него откуп 3000 рублей и еще 30 с Киево-Печерской лавры. Затем татары ворвались в Волынскую область и страшно опустошили ее до самого Луцка.

После битвы на Ворскле Тимур-Кутлуг не долго жил: через год он умер; место его заступил брат его Шадибек, при котором Едигей также оставался полководцем и главным советником. Что же касается Тохтамыша, то, по одним известиям, он погиб в южной Сибири, в борьбе с какими-то кочевниками, а по другим – от руки Едигея. Сам же Едигей после вышеозначенной битвы прожил в Золотой Орде более 20 лет. При конце жизни он, по словам Длугоша, будто бы признал свою зависимость от Витовта; но этому вполне доверять нельзя: Длугош вообще пристрастно относится к Витовту за его любовь к католичеству и преданность папе.