Лицей 2020. Четвертый выпуск

Решил, пока не истекло время задержания, отвлечься на другие дела. Достал одно — тяжкие телесные, второе — телефонное мошенничество, третье или пятое — присвоение и растрата. Полистал, выписал, заложил. Остывший чай с обидой посматривал из чашки.

Постучались как положено. Промолчал как полагается. Дверь открылась — свои. Жарков провёл в кабинет двух человек.

— Вот, принимай, — сказал оперативник, устремив взгляд на горшки с цветами, — они всё подтвердят.

Женщина с широкими бёдрами и бледным лицом сказала, что работает в швейном ателье и видела, как вчера вечером из «Красного-Белого» выбежал мужчина.

— Как бы вам сказать. Очень странно, когда из магазина именно выбегают. Обычно же выходят, я думаю. Да, правильно? — она пыталась найти поддержку своим размытым убеждениям, но Степнов не реагировал. Почему-то именно сейчас думал, что делать с холодным чаем. Раньше выливал в цветы, но сотрудница из криминалистического отдела, заметив однажды, строго-настрого запретила, обозначив коротко и ясно — завянут.

— Вы разглядели этого мужчину?

— Ну… да, то есть… я как бы могу, наверное, опознать. Мы будем проводить опознание?

Степнов достал из ящика три фотографии, на одной из которых был отпечатан Варгаев. Гоша хотел возмутиться, что стоит привести живого Швея, но промолчал.

— Узнаёте кого-нибудь?

— Ну, вот этот, — показала на первую фотографию, — похож. Да, и ещё на третьей, мне кажется, я видела. Может, не вчера, а когда-то раньше, но, скорее всего, вчера тоже.

— То есть выбегали двое мужчин?

— Нет, выбегал один. Я просто не уверена, что…

— А тут? — показал на второе изображение.

— Ой, не знаю, — женщина упёрлась в ладонь, выпятив локоть, — а есть другие фотографии? Или другого качества?

Наблюдавший за процессом мужик внутренне решил отказаться от статуса свидетеля и на вопрос, имеет ли какие-нибудь дополнения, помотал головой. Гоша встал рядом и устремил на него свой холодный взгляд.

— Разве что, — опомнился мужчина, — я видел в магазине человека с татуировкой. Черепушка и змея, прямо на запястье, и какие-то слова. Я особо не рассматривал, извините.

— Этого достаточно, — улыбнулся Гоша.

— В самом деле, — подтвердил Степнов и разрешил свидетелям идти.

— То есть тебе мало?

— Внутреннее убеждение.

— Да катись оно, — бросил Жарков.

Холодный чай оказался даже приятным. Пахло замороженной клюквой, сахар оседал на языке.

* * *

— Татуировка ничего не значит. Ну был Швей в магазине, а дальше?

По четвергам они собирались в «Бир-хоме» и как бы отдыхали от работы. На деле же только и говорили о нераскрытых преступлениях и прочей служебной суете. Орала музыка — за соседним столом отмечали. Гоша пытался докричаться до официанта, объяснить, что водку можно сразу, а пиво потом, не наоборот.

— Он же даёт расклад. Свидетели какие-никакие. Ещё подтянем, закрепимся.

— Подтянем. Закрепимся, — кивал Степнов, наполняя рюмки.

Выпили. Не закусили. Нарезку долго несли, и Гоша хотел возмутиться.

— Ты в последнее время на суете.

— Да не, — отмахнулся опер, — в порядке. Дома просто какой-то крутец. Жена пилит.

Селёдка пришлась по вкусу, разбавила горечь, соблазнила на следующий подход.

Степнов опять не успел заехать в больницу, но Калеч дал выходной, и завтра обязательно, прямо кровь из носа. Если ничего не случится: не дёрнут, не позвонят, не, не, не.

— Нет, зря ты его отпустил, — задал опять Жарков.

— Не зря, — уверенно ответил Степнов.

Оперативник не слышал, да и ладно.

* * *

Швей сидел на кортах у подъезда и наблюдал, как нежится молодая парочка. Слившись в одно, вечность бы, наверное, не отпускали друг друга. Варгаев громко прокашлял и щёлкнул сигаретой — окурок высоко поднялся, рухнул где-то у ног влюблённых. Полез за пачкой, нащупал в кармане подписку о невыезде. Ехать-то всё равно некуда. Пламя зажигалки красиво съедало печатный лист. Всё горит и сгорает, остаётся ничего.

Ничего ему больше не хотелось — сгоревшая свободная жизнь.

В тот же вечер зашёл в ближайший продуктовый. Спокойно, как порядочный семьянин или достойный представитель общества, набрал в корзину всё что нужно и не очень: майонез, петрушку, замороженную кефаль. На выходе остановился возле алкоголя, добавил дорогого коньячку, а на кассе достал нож и потребовал деньги.

Даже не рыпнулся никуда.

Впереди ждал дом, полицейские шапки, строгий родной режим.

Тихо, мирно и спокойно

Оперативник Жарков всегда торопился, но дежурный сказал, что труп без криминала — можно собираться потихоньку. Время полтретьего ночи. Ни туда ни сюда. В кабинете холодно, батареи в спячке. Покурил в форточку, распечатал протоколы, проверил кобуру. Служебный ПМ глубоко дремал. Тихо, мирно, спокойно. В последнее время оружие применяли только на учебных стрельбах.

«У меня выезд, — написал в WhatsApp, — люблю целую». Без запятой.

Тыкнул на стрелку, сообщение улетело. Стрельнуло, будто нажал на спусковой крючок без реальной угрозы. «Ептв…» — зарядил Гоша. Он перепутал чаты и, должно быть, разбудил жену. А нежность была адресована вечно неспящей Аллочке — неродной, но любимой женщине.