Лицо другого человека. Из дневников и переписки

Интеллигентские пророчества: как в будущем гг. интеллигенты поведут дело, взяв власть, у такого гуманнейшего человека, как наш автор, мысль однако все-таки играет в сторону порки, раз дело идет о народной, «темной», т. е. не рационалистической вере.

В. Г. Короленко, где он художник и любящий наблюдатель людей, несравненно выше самого себя и своих интеллигентских убеждений. Тут он несет на себе все последствия интеллигентских суеверий, перестает видеть в народе самодеятельную своеобразную жизнь, красоту и мудрость. Ну почему же, почему же народная вера «темная»? Нет ли тут некоторого помутнения в зрении? Неужели за границами вашего рационалистического самодовольства вы не хотите видеть смысла?

Тут разница культур! Старая народная культура Денисова требовала от него отправки пленных французов при расписке в город. Барски-гвардейская культура господина Долохова ставила его в театрально-трагического «героя», убивающего беззащитных пленных при своей партии. Один считал «марающим солдата» то самое, что было прекрасным эффектом для другого!

«Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, робята?» Слова Кутузова преображенцам под Красным (1812).

Совершенно очевиден морально-духовный регресс русской армии и русского национального мировоззрения, если сопоставить то, что стало возможным в 1904– 17 гг. с тем, что было в Суворовской, Кутузовской или даже в Скобелевской армии, или еще если вдуматься в то, что стало возможным проектирование порабощения китайцев с превращением православного народа в рабовладельцев!

Эти симптомы духовного разложения перед чем-то страшным! Все стали похожи на господ!

Нужно быть чрезвычайным, слепым, на все согласным оптимистом, чтобы желать «участвовать в истории» и «оставить свое имя в истории»! Блажен тот, кто успел пройти незамеченным и не оставил участия в той куче зла и преступления, какова история! Или кто прошел совсем иным образом жизни, ища не славы, а бесславия и уничижения от хозяев истории!

Писатели, приспособившиеся щекотать страсти читателей и публики, превращены в специалистов по мастурбированию публики на требующиеся лады. Поистине «скверная плясовица», вытанцовывающая убиение пророка!

Рационализм несет в себе порок индивидуалистического самоупора: cogito ergo sum. Все прочее для него «среда» для упражнений sans gene. В эту среду для безответственных операций входит и народ, и природа, и вообще все бытие за исключением самого оперирующего. Рационалистический социализм силится создать сверхиндивидуальную общую жизнь имманентными силами того же рационалистического индивидуума, т. е. заранее ловя свою тень и всевозможную задачу: прекратить симптомы порока, не посягая на основной корень порока внутри деятеля. Там, где оборвано предание Христовой церкви, человечество бистро скатывается в животное состояние. Это показали немцы в 1914 году, на удивление наивной Европы грабившие женщин, детей и стариков и издевавшиеся над беззащитными не в пример кафрам и готтентотам. «Клоп, увеличенный в бесконечное число раз, до размеров слона, не мог быть кровожаднее. Змея не злее этой разбойничьей шайки, неиствующей в стране великих поэтов, философов и гуманистов. Прусская каска, прикрывшая от неба и его божественного света Германию, оскотинела ее» (В. Немирович-Данченко. Русское слово в августе 1914. Перепечатка в Биржев. Ведомостях 12 VIII 1914. № 14306).

Только подвигом поднимается человек из животного и порочного состояния и только Христовым подвигом удерживается он на состоянии, способном к общему деланию с братьями.

Всякая попытка писать историю есть прибавка нового момента к пережитому, но не «адекватное выявление» пережитого. Это скорее показание того, что ты сейчас из пережитого черпаешь и куда ты сам сейчас идешь.

«Свобода» – как отсутствие определений, как «ширение», безграничность и беззаконие; это все вместо христианской свободы.

Видение будет только под носом! Да и то шишка на своем носу будет казаться и оцениваться в гору, застилающую города и мир!

Изобретя кирпич, вавилонянин счел себя равным Богу! Удивление перед самим собою навязывается еще с большею силою современному технологу и инженеру.

Могу сказать о себе, что в старообрядческом храме я сразу почувствовал себя дома – на родине. Значит, что-то глубоко национальное и родное заложено в наш настоящий церковный культ!

Диалектика в этом смысле не есть уже Собеседование с Истиной ради Истины, но настаивание на своем во что бы то ни стало, – настаивание на своей доминанте.

Зараза «рациональной» теории! Она начинается там, где подумали, что исчерпали своею схемою действительность и интуицию. Получается ужас: пробуют «рационализировать» непонятное и ранее всякой попытки понять то, что берут за объект своих операций.

L'appetit vient en mangeant![3]