Лицо отмщения

– Капитан, – раздавалось в этот миг на канале связи, – как ты думаешь, с чего бы это вдруг у твоей подруги Никотеи на ночь глядя образовался острый приступ гостеприимства?

– А что в этом странного? Одна знатная дама принимает другую знатную даму. Так сказать, женский шатер в лагере один.

– Ну да, ну да, конечно. Но тут есть маленькая нестыковка. Никотее эту ночную гостью особо любить не за что.Они,какговорится,естественныеконкурентки.

– Ну что ты такое говоришь? Да и, кроме того, вряд ли Никотея, даже и пожелай она избавиться от, кактыутверждаешь,конкурентки,можетсейчасчто-либопредпринять.Слишкоммноголюдейвокруг.

– Да ну? А ежели, скажем, завтра императрице станет плохо, то всегда можно будет обвинить в убийстве Стефана. Как разсейчасидействовать.

– Лис, ты заблуждаешься...

— Отравили! – послышалось из шатра.

– Это она, она кубок подавала, хватай!

Крики сопровождал женский визг и вопль ужаса.

– Хрен я когда заблуждаюсь, — Лис бросился к шатру. – Где Баренс?

– Только что лег.

– Так буди его!

Стройная женская фигурка, отпахнув полог шатра, выскочила наружу и, сбивая с ног зазевавшегося стражника, бросилась к коновязи.

– Стой! – крикнул один из дежуривших там воинов, пытаясь ухватить беглянку за плечо. Он уже уцепился за край плаща, но тут пальцы его вдруг разжались, и сам он, обмякнув, рухнул наземь.

Никотее было не до этого. Рывком, как некогда на императорской охоте, вскочила она на коня, и, колотя пятками по бокам, пустила его с места в галоп. Она мчалась в ночь, досадуя на неловкость служанки, на несправедливость судьбы и попустительство оставивших ее святых. Мчалась, не разбирая дороги и не ведая, что делать дальше.

Севасте не было дела до того, что следом за ней из лагеря, перескочив на благородном андалузском жеребце наскоро выставленный заслон, вылетел еще один всадник, а за ним – еще один, куда менее рослый, но чисто умытый.

Глава 30

Гром победы провоцирует исторические грозы.

Юрий Базылев

Принц Стефан вцепился зубами в кожаную перчатку и молча терзал ее, чтобы не разжать зубы и не взвыть от бессильной ярости. Спасибо еще безмозглому, но отважному валлийцу, который отвлек на себя этих невесть откуда взявшихся диких варваров. Краем глаза он видел, как те окружили его и как смыкается вкруг Ллевелина из Каренруда смертельное кольцо. Эта заминка дала ему и его людям возможность укрыться в лесу.

Вначале столь легкое окончание стычки, грозившей стать для него последней, даже обрадовало принца. Но всего через несколько мгновений примчавшийся из хвоста колонны всадник с ужасом в глазах сообщил, что возок императрицы Матильды пуст. Если, конечно, не считать связанного возницы, невнятно бормочущего что-то об ожившем мертвеце. И что неподалеку найдены двое охранников, подвешенных за ноги, и что самой Матильды и ее служанок, а также и всех наемников – след простыл.

В этот миг Стефан понял все. Он размахнулся, чтобы сгоряча огреть кулаком гонца недоброй вести, но в отчаянном гневе вцепился зубами в перчатку и молча стоял, бешено вращая глазами и мотая головой. Его люди, и сами не отличавшиеся смиренным нравом, тихо пятились, боясь лишним шумом вызвать извержение вулкана кипевшей в принце ярости.

«Что делать? – крутилось у него в голове. – Это западня, капкан. Даже если Боклерка нет сзади, там уже полно войск графа Дорсета! Впереди – рутены, эти уж точно здесь. Надо разделиться и пытаться хоть как-то добраться до валлийцев. Но зачем, зачем разделяться? Какой смысл, если кто-нибудь из этих тварей спасется, а я погибну? Быть может, поспешить к Бристольскому заливу? Там найдутся какие-нибудь лодки, чтобы переправиться. Или же действительно спрятаться и переждать. Но где?»

– На тропе всадник, мой принц! – доложил один из воинов передового дозора. – Нет, это не всадник, это всадница.

– Всадница? – Стефан отпустил прокушенную перчатку. – Откуда бы здесь взяться всаднице?

«Неужели Матильда? Господи, сделай так, чтоб это была Матильда!»

– Коня! – рявкнул он и вскочил в седло, едва ирландский дестроер был подведен к нему.