Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Аппарат искусственного кровообращения отсоединили и выкатили из операционной, в то время как мы начали все зашивать, устанавливать дренажные трубки и убирать ретракторы, все это время удерживавшие ребра раздвинутыми. Мы скрепили две половинки грудины новой стальной проволокой и, наконец, зашили лилово-синюю линию шрама[64], тянущуюся от шеи до живота Гарольда. Когда его перевели в отделение интенсивной терапии и нам сообщили, что все его жизненно важные показатели в норме, все стали пожимать друг другу руки, и воздух наполнила радость от успешно проведенной операции. У меня, впрочем, ее вскоре сменила новая волна сокрушительной усталости.

Когда мы закончили, на часах уже было шесть утра, и я рухнул в кровать полностью обессиленным. Тем не менее пару часов спустя мне снова пришлось встать, чтобы навестить Гарольда вместе с консультантом. В палате интенсивной терапии нас встретил ослепительный свет. Еще ночью он лежал на операционном столе со вскрытой грудной клеткой и вырезанным сердцем. Он был пустой оболочкой, в которой искусственно поддерживалась жизнь, и выглядел как настоящий труп. Это само по себе было поразительно, однако еще необычно видеть того же самого человека несколько часов спустя, просыпающегося и открывающего глаза, практически воскресшего, снова ставшего живым и наделенным сознанием.

Позже, размышляя об операции, я не только мысленно проходил по всем ее стадиям, запоминая каждую деталь на будущее, когда сам возглавлю хирургическую бригаду. Я также благодарил Бога за то, что череда моих приступов сна во время важнейшей стадии операции не привела ни к каким губительным последствиям.

В недалеком прошлом термин «приобретенная психопатия» порой применялся к состоянию невыспавшихся хирургов-стажеров, в котором они порой оказывались, и это даже считали полезным в хирургических кругах, поскольку притупление чувств и ощущений молодых хирургов помогало им проводить хирургические процедуры, не отвлекаясь на сочувствие к пациенту. Я был уверен тогда и продолжаю твердо считать так и по сей день, что это очень опасная и, возможно, ошибочная идея. Недосып, с которым в прошлом сталкивались младшие врачи, включая мою собственную сонливость во время операции по пересадке сердца, неизбежно имел серьезные последствия и, как мне всегда казалось, наглядно демонстрировал недостаток современной медицины, который следовало исправить раньше, чем это было в итоге сделано.

В Великобритании кампания по сокращению изнурительных, безумных рабочих смен, на которые должны были выходить младшие врачи, в итоге принесла свои плоды, однако, пока я пишу эти строки, правительство раздумывает об отмене этой с таким трудом завоеванной защиты как для врачей, так и для пациентов. Меня охватывает ужас при мысли об этом, поскольку нет никаких сомнений, что уставшие врачи способны совершать ошибки, уставшие врачи способны заснуть в самый неподходящий момент: даже когда своим кулаком зажимают дыру в сердце пациента, чтобы не дать всей его крови вытечь на пол. Ошибки, совершаемые уставшими врачами, способны даже убить их пациентов.

Возможно, ограничение рабочего времени младших врачей и несет за собой финансовые издержки, однако его продление чревато человеческими жертвами. В описанном мною случае мне повезло: Гарольд выжил во многом благодаря навыкам оперировавшего его консультанта, но еще и потому, что мои приступы сонливости, по счастливому стечению обстоятельств, не привели к фатальным последствиям. Если мы хотим не допустить трагедий в будущем, эти безумные переработки врачей должны раз и навсегда остаться в прошлом.

Глава 9

С началом нового тысячелетия я полноценно занялся лицевой хирургией и ассистировал при проведении серьезных онкологических операций. Мне дозволялось зашивать руки после того, как с них были взяты кожные лоскуты, доводилось самостоятельно оперировать некоторые случаи рака кожи и травм лица, а также лечить пациентов с тяжелыми инфекциями.

Когда я впервые самостоятельно отслаивал лоскут для реконструкции лица, мне было велено взять его из предплечья пациента. Я изрядно нервничал, так как многое может пойти не так, когда берешь лоскут именно с этого места, включая повреждение двигательных нервов и мышц. Кроме того, необходимо предугадать расположение важных кровеносных сосудов, которое у разных людей значительно отличается. У работников физического труда либо завсегдатаев спортзалов мышцы вырастают вокруг кровеносных сосудов, в то время как у пожилых людей, ведущих малоподвижный образ жизни, кровеносные сосуды просто болтаются между мышечными слоями.

В ночь перед операцией я перечитывал анатомию и планировал продолжить это с утра перед операцией. Даже зная анатомию вдоль и поперек, я все равно заходил в операционную со справочником – своего рода атласом человеческого тела – под мышкой, который служил мне чем-то вроде талисмана.