Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Хирурги любят говорить, что если «архитекторы смотрят на свои неудачи, то хирургам приходится их хоронить». Один из величайших архитекторов, Фрэнк Ллойд Райт однажды парировал: «Врач может похоронить свои ошибки, однако архитектор может только посоветовать своим клиентам посадить плющ». Впоследствии высказался и один инженер: «Врачи хоронят свои ошибки, архитекторы скрывают свои плющом, а инженеры пишут длинные отчеты, которым так и не суждено увидеть свет».

Не все мои хирургические случаи заканчиваются хорошо, и смерть пациента порой становится неизбежной. Размышляя впоследствии, даже когда мне не в чем себя упрекнуть, я снова и снова задаюсь одним и тем же вопросом: «Сделал ли я все, что мог? Должен ли я был сделать больше?» Как написал французский хирург Рене Лериш в своей «Философии хирургии»: «Каждый хирург несет в себе небольшое кладбище, на которое время от времени ходит помолиться, – средоточие горечи и сожалений, где ему следует искать причины своих неудач». Одно из тел на моем собственном кладбище сожалений принадлежит даме по имени Мишель.

Она была жизнерадостным и энергичным барменом тридцати с небольшим лет, когда вдруг начала испытывать сильный дискомфорт в области рта и языка. Ходи она регулярно на прием к стоматологу, ее проблему можно было бы заметить и раньше, однако, к сожалению, у нее не было своего стоматолога, и за медицинской помощью она обратилась лишь тогда, когда из-за болей в языке уже не могла есть. Тогда она позвонила в консультацию НСЗ за советом. Ее направили к терапевту, который наконец записал ее на прием в челюстно-лицевую клинику, где была проведена МРТ и биопсия. Затем ей сообщили, что у нее рак полости рта, который чаще всего обнаруживают у курильщиков, пьяниц и тех, кому за шестьдесят – ни первое, ни второе, ни третье к Мишель не относилось.

Несмотря на боль из-за опухоли, искажавшей движения ее рта и ее речь, Мишель улыбалась во время каждой встречи с нами – казалось, она сразу же прониклась доверием к врачам, которые занялись ее случаем. Доверие пациента – огромная привилегия, однако порой оно становится тяжелейшим бременем. Не всегда можно предугадать, как поведет себя рак, и порой сталкиваешься с настолько агрессивными опухолями – как это было в случае Филиппа, работавшего констеблем в полиции, – что начинаешь предчувствовать, что не сможешь с ней совладать, хотя, конечно, в любом случае будешь стараться изо всех своих сил.

К несчастью, Мишель стала очередным таким пациентом. С самого начала ее рак словно ускользал от нас, и, что вызывало еще большее беспокойство, он отразился на свертываемости ее крови. Раковые клетки, по сути, представляют собой обычные клетки тела, вышедшие из-под контроля и обернувшиеся против своего хозяина. Геном (ДНК) этих неконтролируемых клеток повреждается и мутирует, что оказывает значительное влияние на их непосредственное окружение. Так, например, опухоль может обзавестись своей собственной кровеносной сетью, а раковые клетки способны обманом заставить иммунную систему вырабатывать вещества, способствующие их росту. Увеличение уровня кальция или усиленная свертываемость крови в небольших кровеносных сосудах также могут привести к непредсказуемым и тревожным симптомам, способным значительно отразиться на перспективах пациента.

Чтобы удалить опухоль, нам пришлось отрезать у Мишель три четверти ее языка, однако мы провели идеальную его реконструкцию с помощью свободного лоскута, взятого из ее брюшной стенки. Во время операции, однако, вена оказалась закупорена тромбом, и хотя по завершении операции лоскут из ее брюшных мышц, заменивший язык и дно ротовой полости, пропускал кровь, в конечном итоге он не прижился. Тогда мы повторили этот процесс, снова безукоризненно, взяв для пересадки ткань с ее руки. Ситуация снова повторилась, а потом повторилась еще раз. В общей сложности бедной Мишель пришлось перенести почти двадцать часов хирургического вмешательства на протяжении пяти дней, прежде чем нам наконец удалось добиться кровоснабжения лоскута. Тем не менее он все равно оставался необычайно вялым, поэтому вместо одной мы подсоединили к нему две вены, а чтобы еще больше повысить шансы на успех, прибегли к гирудотерапии[86].