Люби СИ)

— Я буду желать твоего коня на денек — покататься.

— А я с тебя танец али песню.

— Уговорились!

Ветка призадумалась. Потом опомнилась — достала их с Ранком дорожные припасы. Поделилась с Тенгелем, хлебнула еще раз из его фляги.

Лошади подружились, и Зима доверчиво прислонилась к теплому боку белоснежного жеребца, покинув вороного, который сердито косил, поджимая заднюю ногу. Ветка уставилась на эту картину слегка зачарованно, сообразив, что она так запросто разговаривала с парнем, которого и видела-то единственный раз. Пять минут. Там, перед битвой, в невероятном прошлом, три жизни назад.

Первая жизнь — дома, в Москве. Те лунные сутки внезапного возвращения.

Вторая жизнь — ожидание следующего новолуния в Эреборе.

И третья жизнь, которая началась недавно — жизнь подданной Эребора.

Веткины свитки судьбы заполнялись лихорадочными, скачущими рунами, как будто айну, управлявший этой скорописью, спешил наверстать нечто очень важное.

Рохиррим встал, дожевывая половину доставшегося ему хлеба, оставив свой алый плащ на соболе на Веткиных плечах. Светлые волосы с волной, которые не закрывал шлем, осыпаны снежинками. Серо-голубые глаза ясные… и человеческие. Мужчина был, наверное, ростом с эльфийского короля, не меньше, и Ветка ощутила странное чувство — она так привыкла к гномам, которые все, как один, были много ниже ее. В памяти всплыли слова Барда о своем народе, сказанные когда-то.

— Проходит непогода, — сказал эорлинг, — да и варгов не слышно. Скоро доберемся до Дейла. Бард, кстати, так и сказал, что это ты — хотя разглядеть еще трудно было.

— Бард меня немного уже знает.

— Непоседа?

— Есть такое.

— Это видно. Да и вообще… есть у меня такое чувство, Ольва Льюэнь, что мы с тобой знакомы уже были. Ты в Гондоре не жила?

— Не довелось, — улыбнулась девушка, — но и у меня есть ощущение, что я тебя давно знаю, принц Рохана. Например, знаю, что ты сладкоежка.

Эорлинг поднял на Ветку глаза. Не смеялся.

— Откуда знаешь?

— Знаю!

— Верно. Угадала. Малой еще был — в Рохане на пасеке частенько бывал. В Гондоре раздолье — и сахар, и всякие сласти. Стараюсь, чтобы никто не знал.

— А почему?

— Да не пристало воину!

— Чего это не пристало? Какая разница, кто чего есть любит?

— А вот не пристало и все. Слышишь, как завывает? Есть в тебе, Ольва, что-то… как от коршуна. Они так же подчас на добычу-то смотрят, как ты на… моего Азара, — скомкал какую-то другую концовку эорлинг.

— Я и на тебя так смотрю, — с удовольствием сказала Ветка. Воин вздернул светлые брови. — Не пугайся, я имею в виду — приятно с человеком посидеть. С людьми. А то гномы… они, конечно… но снизу вверх на мужчину посмотреть — это же здорово.

— Ну тогда радуйся, — расхохотался рохиррим, — вот я стою, полным ростом. Стихнет — и сразу в намет двинем. А то буран темнотой сменится, на пустоши это одна беда заместо другой. Гном, поспеешь за нами?

— Не переживай, эорлинг, не отстану.

— Тенгель, что ты делаешь в Дейле?

— То же, что и в Эреборе делал. Совместные дела обсудили с Бардом Лучником. Планы крепостей и оборонных сооружений изучал. В Дейле осталась старинная библиотека. Представляешь, не сгорела. Там Бард отрядил заниматься свою старшую, Сигрид, и младшую, Тильду. Над ними начальница — Ингрид. Туда придешь, щебечут, свитки и документы приводят в порядок. Разбирают, читают — все три обучены. Вот с ними много сижу.

Ветке совершенно не понравилось, что воин рохиррим портит глаза в библиотеке.

— А я и читать не умею. Говорю на вестроне, а читать — нет.

— Книгочея найми. Говоришь ты грамотно, почти как эльдар, хотя и непривычно уху кое-что. Писать уметь надобно. По седлам! К городу!

Поправили снаряжение, привели лошадей в порядок. Небольшой отряд выехал из расщелины в останцах обратно на дорогу.

— Бард теперь на башнях Дейла сторожевые огни завел, — сказал Тенгель. — Смотри, прояснилось, только мелкий порошок сыпет. На огни и поедем, смеркается, но ночевать на пустоши нельзя.

Ветка улыбалась. Что-то было в этом особенное, волшебное и даже славянское — рослые ясноглазые рохиррим… люди. Заснеженное огромное пространство, тусклые огни города впереди, силуэт очертившейся горы сзади.

— Ты вот что, Ольва Льюэнь. Если надумаешь все-таки прибиваться к своим, приму в Рохане, — сказал Тенгель. — Есть в тебе выучка, которая мне по нраву. И у нас конных дев множество, а вот ты малость иная. Фенгель, отец мой, пьет, да и болен. Короноваться мне скоро. Тогда и призову тебя.

— Спасибо, Тенгель! — вышло от всей души; куда же, как не в Рохан?

Выяснить, что в Сумеречье… и можно подумать. Можно!

— Насторожись, — жестко сказал Тенгель. — В повод, в стремена…

Ветка изготовилась и прислушалась. Но вдруг Азар громко приветливо заржал; заржала и Зима, и другие кони.

Наскакали. Всадников, с факелами, с оружием наголо, было много — отряд встречал Бард со своими стражниками.

— Вот они, вот! Невредимы и целы!

— Да мы буран пережидали, — мирно сказал Тенгель. — Чего переполошились-то? Сами бы и приехали сейчас.

— Варгов снова видели близ Дейла!

— И мы видели — перебили, — самодовольно заявил Тенгель, поигрывая рукоятью кинжала.