Люби СИ)

Ветка, вполне довольная эффектом, произведенным платьем, села - слуга подвинул тяжелый широкий стул так, чтобы было удобно.

Бард посмотрел на дочь, на молодого мужчину, на Ветку. И немедля завел длинный умный разговор об Эреборе, о здоровье (телесном и душевном) Торина Дубощита, о делах под горой, об озимых, флоте и Эсгароте.

Ветка отвечала и присматривалась - сколько же тебе лет? Думать о возрасте применительно к Торину или, скажем, какому-нибудь эльфу было бы неразумным. Но Бард же человек?

Тенгелю около тридцати. Бард выглядит заметно старше. Человеческий век здесь, как успела узнать Ветка, длиннее привычного ей - лет до ста, ста двадцати каждый мог дотянуть, а некоторые людские народы так и больше. Сигрид - барышня явно на выданье, и Бард, похоже, имеет политические планы, касающиеся Рохана.

А самому сколько же?

После ужина стол убрали, оставив сладкие вина, выпечку и сушеные фрукты с орехами. Ветка, которая давно не ела за праздничным столом, да еще двузубой вилкой, устала от светского застолья, и отправилась на балкон, прихватив теплую пушистую накидку.

Дейл спал, но над ним ярким светом горели сторожевые башни - как будто маяки для небесных кораблей. Да и некоторые редкие окна, освещенные огнями, говорили - люди живут, и город возрожден.

Бард неслышно вышел за ней.

- Город не столь и разрушен был, - сказал он тихо. - Доброе наследство моих предков. Все прочно, выстроено на славу. Расчистили, вымели, починили водопроводы и колодцы. Весной посадим деревья и кусты.

- Гномы тоже расчищают и выметают, - ответила Ветка. - Бард, ты же до лопатки обгорел. Я думала, сустав не будет двигаться. А ты вон какой. Кстати… ты же знаешь? Даина спасли. Двалин…

- Я знаю, Ольва. Мы правильно выбрались туда, на разведку. И то, что одно чудовище было без глаза, помогло лихолесскому королю, - задумчиво сказал Бард. - Тенгель мне рассказал о битве, подробно. Так что все правильно, жалеть не о чем. Эльфийка мне пела. Потом положила мазь и сказала, что заживет. И зажило. Что за тайну ты мне поведать хотела?

Ветка покосилась на короля Дейла. Тон, которым Бард говорил о Синувирстивиэль, указывал на то, что он и в голову не брал ничего такого… Такого!

Рохиррим прощался с Сигрид - ему еще надо было выехать из Дейла. Эорлинги так и стояли лагерем снаружи городских стен - в шатрах, при своих конях.

Вышел на балкон.

- До завтра, Ольва Льюэнь! Выезжай с утра на пустошь? Скакать, как условились?

- Выеду.

Эорлинг ушел, и Ветка улыбнулась ему вслед.

Попрощалась и ушла Сигрид.

- Я вот Сигрид кататься не пускаю, - сказал Бард. - Орки, опасно. А ну как с коня упадет.

- Все с коня могут упасть, - проговорила Ветка.

- Так что же Дубощит, Ольва? Как его в твои короли и повелители занесло?

- Ну, скажем, не вышло у нас, - сказала Ветка, тяжело вздохнув. - Шло, да не вышло. Вот он и решил по-другому, чтобы мне не приходилось подолгу объяснять, кто я такова, да какого роду-племени. По-моему, почти случайно. Торин пылкий, и мог меня к присяге привести… ну, в запальчивости, что ли. А я…

- Я думал, он тебя и за племянника своего может выдать. За старшего.

- Гномам наследники нужны, особенно молодым. И гномки в жены, а не чужестранки. Дис уже приманила нескольких, будет сейчас сватовством заниматься.

- А людям, Ольва, люди нужны.

- Ты говорил. Я помню.

Ветка взяла бокал, выпила пару глотков.

- Вино получше того, - хитро сказал Бард.

- Сколько тебе лет?

- Сорок четыре года.

- А как давно вдов?

- Пять лет. Присматриваешься ко мне? Ольва… - Бард улыбался, но стоял далеко, и попыток приблизиться не делал, - я хоть и вдовый, но не деревянный. Кое-что в горах понял.

- Теперь не выйдет, - сказала Ветка.

- Рохиррим?

- Нет… н-не знаю… ты же его Сигрид прочишь, - несколько нервно сказала Ветка. - Я не уверена. Посмотрим. Как получится. Дело не во мне.

- Не в тебе дело? - удивился Бард, - а в ком же?

- Я скажу тебе, в чем дело. С одним условием.

- Глупость сморозишь, - уверенно сказал Бард, - и будешь потом жалеть об этом твоем условии.

- У меня мало осталось того, о чем я могла бы пожалеть. Ты согласен?

- Что с тобой делать! Только и у меня есть условие.

- Какое?

- Свои не говоришь, а мое хочешь узнать?

- Ну-у…

- Ладно. Расскажешь мне, что за место такое, где ты росла. Как у вас люди, к примеру, семьи создают. Как живут мужчины и женщины. Я не могу понять тебя, ты делаешь также вещи, которые тут любую девицу неизбежно привели бы или на казнь, или к позорному столбу. И тебе сходит - а знаешь, почему? Потому что у тебя это изнутри идет. Я вижу, ты иначе выросла. И все теряются. Ты уверена в том, что делаешь. И что права. Вот, хочу понять, совсем ли в полной безудержности живут у тебя на родине. И отчего тогда ты сама такая… осторожная.