Любимые дети, или Моя чужая семья

Опять «нам». Я знала, как трудно Лорел оставить с кем-то детей, особенно Энди, и уехать. Когда Джейми был жив и мог присмотреть за детьми, она путешествовала по стране, выступая перед группами людей, у которых родились дети с врожденным алкогольным синдромом. Но теперь Лорел оставалась дома. Сейчас она была готова отказаться от собственной жизни, чтобы спасти моего сына.

Я спустилась вниз и с легким сердцем стала рассматривать клочки ткани для обивки нового дивана. Ни капли горечи или неприязни с моей стороны.

– Желтый мне нравится больше, чем зеленый, – сказала я и ничуть не покривила душой.

Оказалось, что щадящая операция идеально подходила Киту. Нам даже не пришлось ехать в Бостон второй раз.

Лорел ждала со мной, пока они подводили крошечный зонтик к его сердцу и открывали его. Она все время твердила мне, что это сработает. Что она так чувствует.

Нам пришлось остаться здесь на четыре дня, чтобы убедиться, что зонтик не сдвинулся, и к тому времени Кит уже дышал, как нормальный мальчик, которому до смерти надоело его заточение. Который просится домой. Мы с Лорел играли с ним и, когда он спал, рассказывали друг другу о своем детстве, о наших мечтах о будущем детей. Постепенно я полюбила ее. Мы были почти сестрами и делились всем в нашей жизни.

Всем, если не считать глубочайшей боли, которую каждая несла в сердце.

54. Мэгги

В понедельник утром я загружала в DVD-плеер диск для маленького мальчика, сидевшего за столом, когда в игровую вошел мистер Джим.

– Можешь на секунду выйти со мной в холл, Мэгги? – спросил он.

Я включила фильм и вышла вслед за мистером Джимом.

– Мэдисон вернулась, – сообщил он, когда мы немного отошли от игровой.

– О нет, – охнула я. Она пробыла дома больше недели, и я надеялась, что произошло чудо.

– Они считают, что это все.

– Хотите сказать… она умирает?

Он кивнул.

– Мать говорила, что, когда они ехали сюда, Мэдисон спросила, на месте ли ты.

– Правда?

Я была тронута.

– Не знаю, захочешь ли ты ее видеть, – продолжал он. – Решай сама. Я знаю, что ты чувствуешь особую связь с ней.

Да. Я хотела видеть ее. Конечно, хотела.

– Хорошо, – кивнула я.

Он коснулся моей руки.

– Тебе необязательно делать это, милая. Она может не знать, здесь ли ты, так что, если не хочешь…

– Хочу, – перебила я. – Можете побыть в игровой?

– Конечно. Сегодня дежурит Тэффи.

Я нашла Тэффи, и мы вместе пошли в палату малышки. У меня было много вопросов, на которые я хотела получить ответы, прежде чем увижу Мэдисон.

– Что там с ее отцом?

Я не хотела снова столкнуться с ним.

– По-моему, его арестовали. По крайней мере, забрали в полицию. Пьянство, хулиганство в общественном месте и еще кое-что.

– Она в сознании?

Тэффи покачала головой:

– Она получает много морфия, чтобы не терпеть боль. Мать все время с ней, и я знаю, что она уже на ногах не держится. Посидишь с Мэдисон пятнадцать минут, чтобы дать матери отдохнуть?

Я кивнула. Но в груди ворохнулось беспокойство:

– Что, если она умрет, пока я сижу рядом?

– Вряд ли, – возразила Тэффи. – Но, по правде говоря, иногда дети и взрослые словно ждут, пока родные выйдут из комнаты. Не хотят расстраивать их еще больше.

Ничего себе!

– А вы в это верите?

Она улыбнулась:

– Я видела здесь и более странные вещи, Мэгги.

Джоанна, мать Мэдисон, серая от усталости, с покрасневшими глазами, сидела в шезлонге с девочкой на коленях. Она протянула ее мне, как нежный цветок. Мы молча разобрались в проводах и прозрачных пластиковых трубках, идущих к разным мешкам. Потом Джоанна пригладила волосы на головке Мэдисон и молча вышла из комнаты.

Шезлонг раскачивался, чего я не заметила в тот день, когда читала ей книгу. Я стала осторожно укачивать Мэдисон, скорее чтобы успокоиться самой, чем убаюкать ее.

Девочка была так напичкана лекарствами, что вряд ли она как-то ощущала происходящее вокруг нее.

Я закрыла глаза и раскачивалась, раскачивалась и даже не открыла глаз, когда ощутила присутствие папы.

– Я хотела чуда для нее, – прошептала я.

«Знаю».

– Она слишком молода.

«С ней все будет хорошо».

Я прижалась щекой к теплому виску Мэдисон. Она спала на моей груди, едва слышно дыша. Но и не вырывалась. И совсем не страдала. Я обманывала себя тем, что имею какое-то отношение к тому, что она так спокойна. Всякий мог держать ее в этот момент, и она была бы так же безмятежна. Но это был не всякий. Это была я. И я чувствовала себя странно счастливой, потому что держала маленькую жизнь в своих объятиях.

Когда я держала Мэдисон в последний раз, она была очень легкой. Теперь она становилась легче с каждой секундой. И я не сразу поняла причину. Лежа в моих руках, она уже превращалась в прах.

55. Кит