Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести

На рюкзаках сушились мокрые от пота футболки. Распластавшись в траве, лежали Володя и Валера. Андрей сидел у воды и поочередно вынимал из сумки вымазанные в растаявшем сливочном масле паспорта, деньги, бланки каких-то бумаг с печатями, спортивные документы. Когда попадались обертки от пачек масла, он методично вымазывал их пальцем, остатки масла стряхивал обратно в сумку, а обертки откладывал в сторону.

— Обертки не выбрасывай, — подал голос Валера. — Через месяц мы их вылизывать будем…

— Я только боюсь, не смажутся ли записи? — Андрей аккуратно снял целлулоидные обложки и начал промывать паспорта в воде.

— Все самое главное — имя, адрес, дата рождения — должно быть написано несмываемыми чернилами, — заверил Володя. — А вот то, что потом уже — жены, дети — те могут и поплыть.

— Жена и дети пусть плывут, — разрешил Валера…

Неожиданно где-то поблизости раздался грохот, и они обернулись.

В дальнем конце поляны, по краю каменной осыпи бродили полуголые, дочерна загорелые люди. Выбирая большие остроугольные камни, они тащили их к стоявшему поблизости самосвалу и с чудовищным напряжением закидывали в высокий кузов, издавая ужасный шум. В тени машины, прислонившись к колесу, два наголо бритых таджика пили чай с лепешками.

От сборщиков камней отделился один, не спеша пересек поляну и приблизился к противоположному берегу реки.

— Леха, это ты, что ли? — щурясь на солнце, Андрей смотрел в его сторону. — Тебя не узнать просто — худой, как скелет!

— С приездом! — Алексей по камням перебрался к ним.

— А мы тебя искали вчера, — сказал Андрей, — письмо тебе в столовой оставили.

— Да? Жалко, — огорчился Алексей. — А мы наверху живем, в рабочем домике… Чем это ты занимаешься?

— Да так — небольшая авария…

— Аннушка уже разлила масло! — поднявшийся на ноги Валера указал на Андрея. — Привет! Ну что, как успехи? Это вы склад строите?

— Нет, мы лестницу кладем — там, наверху, за столовой.

— Это кривая такая, что ли?

— Обижаешь! — улыбнулся Алексей.

— Ну, и как? — спросил Володя.

— На полсмены уже заработали.

— Это сколько вы уже тут пашете?

— Три недели. Адская работа! И кормят хреново.

— Ничего, Леха, — приободрил его Валера, — труд красит человека!

— А работа его унижает, — Алексей присел на траву. — Давайте лучше закурим? По-нашему, по-таджикски!

— Я сейчас принесу, — засмеялся Валера и пошел к рюкзакам.

— Пора уже нам всем на анашу переходить, — Андрей прижимал камешками трепыхавшиеся на ветру мокрые денежные купюры.

— Где ж ее взять-то? — заинтересовался Алексей. — Я с удовольствием.

— А там что растет? Табак? — Андрей показал в сторону плантации каких-то растений.

— Не знаю, — Алексей пожал плечами. — По-моему, табак на такой высоте не растет.

— Это растет благосостояние советских людей, — сказал Володя.

Возвратился Валера, на ходу распечатывая пачку сигарет:

— Сигарет можешь брать сколько угодно — хоть две штуки!

— Да-а, — посетовал Володя, — с сигаретами мы как-то просчитались…

— Зато масла навалом, — сказал Андрей.

— Как погода? — поинтересовался Володя.

— Была ничего, а дальше — черт его знает… — Алексей поднялся. — Ну ладно, спасибо, мне пора, а то хозяева будут недовольны.

Валера чиркнул спичкой, Алексей прикурил и перебрался на другую сторону реки.

— Удачи, — пожелал он напоследок.

Настя сидела на краю глубокого каньона, по дну которого шумел невидимый ручей. Снизу медленно поднимался Эдик. Время от времени он останавливался и прикладывался к висящей на поясе фляге, после чего, заметно взбодрившись, продолжал идти дальше. Подойдя к Насте, он повалился на землю и блаженно закрыл глаза, привалившись спиной к рюкзаку.

— Трусы — спортивные, — сказал он устало.

— Эдик, дай, пожалуйста, глотнуть, — жалобно попросила Настя.

Не открывая глаз, Эдик отстегнул флягу, отвинтил крышку и, хлебнув немного сам, протянул ей. Бережно взяв ее, она растрескавшимися губами приникла к горлышку и сделала несколько глубоких жадных глотков, после чего вдруг вскочила, отчаянно отплевываясь:

— Тьфу!.. Эдя… Гад…

Открыв глаза, Эдик заржал, как лошадь.

— Дай сюда! А то прольешь еще, — он отобрал флягу, сделал еще один мощный глоток и аккуратно завинтил крышку.

— Суть «Теории циклов», как и все гениальное, проста, — Валера, тяжело дыша, остановился. — Я составляю список из десяти человек — хороших знакомых, друзей там, родственников — не важно. Они образуют первый круг, или цикл, по научному… — он медленно двинулся дальше. — У стоящего в списке первым я занимаю, к примеру, тысячу рублей на год. После того как год проходит, я прихожу ко второму, тоже занимаю у него тысячу рублей на год и отдаю первому. Еще через год беру тысячу у третьего и отдаю второму. Таким образом, через десять лет, когда я должен отдать деньги десятому, первый уже забыл о том, что я у него что-то там когда-то занимал. А может, и не забыл, но срок уже достаточный для того, чтобы он пришел в себя…

Валера снова остановился и вытер панамой мокрое от пота лицо. Андрей и Володя тоже остановились рядом. Постояв так некоторое время, они продолжили подъем.