Любовь и смерть на карантине

– Что – угу? Я думаю, что сделаю это до того, как мы пойдем в парк. Свинина как раз дойдет, я ее из духовки не выну. Пусть пропитается мясным соком тесто. Она и еле теплая хороша, и даже холодная. Или поставить мясо в духовку, когда мы вернемся из парка? Пока закуски, то да се… Серый?

– Угу…

– Понятно все с вами, мужиками. Хорошо, когда жена умеет готовить. Можно только угукать, уткнувшись в гаджет, – проворчала Людмила. – Надо с Любой посоветоваться.

– Она тоже в гаджет уткнулась.

– Да я не про дочь. Про подругу.

…В итоге в парк отправились, оставив мясо в остывающей духовке. Людмила не утерпела-таки и все приготовила загодя. С Градовыми они встретились на стоянке у парка, которая вся оказалась забита машинами.

– Где Самохвалов-то будет парковаться? – озабоченно спросила Людмила. – Вечно он опаздывает.

– Есть еще местечко метрах в тридцати. На обочине. Занять, что ли? – спросил Сергей. – Люся, позвони ему.

– А почему я? Вон пусть Любовь Александровна звонит. Он же ее… – Людмила ойкнула, потому что муж больно сжал ее руку. Думай, что говоришь.

Людмила смущенно покосилась на Градова, который сделал вид, что высматривает место на парковке.

Стас позвонил сам:

– Вы где там?

– Место тебе держим. Чего так поздно?

– Так я того… Женат. Теща припозднилась. Я, как их в церковь выпроводил, тут же и за руль. Мне аж две канистры навязали. Говорю: зачем, вы же все равно идете в церковь? А они мне: святой воды много не бывает. Это сколько же моя теща нагрешила?

– Заруливай сюда. Вон Лешка тебе рукой машет.

После того, как все нашли места на парковке, двинулись в парк. Погода была настоящая крещенская. Морозная, а не слякотная, как в предыдущие московские зимы. На родник еще с утра началось паломничество. Люди вереницей шли по расчищенным дорожкам парка с сумками на колесиках, рюкзаками, а то и просто с пустыми канистрами, оставив свои машины на парковке или у близлежащих домов. Стас тоже шел с огромной сумкой, в которой стояли две пустые канистры. У Градовых был небольшой рюкзак. Один на двоих.

– Придется в очереди постоять, – вздохнула Людмила.

– Ничего, зато воздухом подышим, – подмигнул ей Градов.

– Мясо в тесте остынет.

– А мы и холодное съедим, нам главное – общение. Верно?

– Конечно, – улыбнулась Люба. – Люсенька, ты нам покажи: где все это случилось? Постарайся как можно точнее все описать. Итак, ты шла…

– Ну да. Уже скоро будет это треклятое место. Я недалеко от ворот-то отошла. Подумала, что раз уж вырвалась, то надо воздухом подышать. И села.

– Куда села?

– На лавочку.

– Покажи, на какую.

– Вон та, – Людмила махнула рукой. Впереди виднелась ничем не примечательная заиндевелая скамейка. Она была занята.

– Будем ждать, пока освободится? – хмуро спросил Стас.

– Да, – кивнула Люба. – Мне нужны детали. А пока, Апельсинчик, расскажи: ты увидела, что мужчина в бейсболке возвращается, и куда пошла? Вперед, назад?

– Вперед. Я ведь сначала даже не забеспокоилась.

– Покажи, где он на тебя напал. И куда потащил.

– Да я там все уже облазил, – с досадой сказал Стас. – Там снежища намело!

– Все, да не все, – с торжеством сказала Людмила минут через десять.

Они все впятером залезли по пояс в снег. Пришлось сойти с тропинки.

– Вот она! – с торжеством закричала вдруг Людмила.

– Кто? – спросили хором ее друзья и муж.

– Да сумка моя! С которой я на родник тогда пошла! Никто на нее не позарился. Да и неудивительно. Она же убитая, старая.

Сумка стояла, аккуратно прислоненная к стволу заснеженной ели. Видимо, ее кто-то нашел, но брать не стал. Она и в самом деле была потрепанная, нитки местами вылезли. Ее оставили в надежде, что отыщется хозяин, которому эта вещь, возможно, дорога как память.

– Даже канистры на месте! Все, как в тот вечер, когда я ее потеряла, эту треклятую сумку. Уж и не знаю, брать, не брать? – с сомнением спросила Людмила. – У меня теперь с ней связаны неприятные воспоминания.

– Бери, – посоветовала Люба. – Сейчас мы смоделируем ситуацию, – она близоруко прищурилась: – Стас, или мне кажется, или наша лавочка освободилась?

– Не кажется, – пробурчал Самохвалов, который разозлился, что ему не доверяют. Его интуиции сыщика. Хотя сумку он в прошлый раз прозевал. Когда лазил тут, в елках. Она стояла чуть поодаль, почти у самой калитки на выходе из парка.

– Тогда давайте поскорее ее займем, эту скамейку.

– И все же я, убей, не понимаю, что нам это даст? – продолжал ворчать Самохвалов. – Набрали бы воды, да пошли к Ивановым. За столом все и обсудим.

– Ты все равно за рулем, – добродушно напомнил Сергей. – Значит, не пьешь.

– Да, но от Люськиной стряпни не откажусь. Маринка-то готовит не очень. Нет, для сына она, конечно, старается, но у меня эти каши уже поперек горла стоят, я ведь за ним доедаю. А отдельно для меня жена готовить не хочет…

– Мы уже поняли, что твой брак крайне неудачный, – оборвала его Люба. – Но сейчас нам не твои семейные проблемы решать надо, а установить мотив: почему маньяк нападает именно на этих людей?