Любовь к фарфору

–Был груб и несдержан. Художники, знаете ли, сильно подвержены влечению к красоте. Попытаюсь более Вас вовсе не трогать. Я слишком далёк от Ваших гуманитарных идеалов.

–Вот она – спасительная сила моральных ограничений для грубых натур!– ехидничала леди.

Француз кивнул и вышел из комнаты.

Следующим днём Исидора вошла в мастерскую художников. Все творили молча. Андре сидел мрачный и на леди даже не глянул. Она подошла к нему.

Тихо поинтересовалась:

–Ваш унылый вид пугает даже птиц за окном. Что случилось?

–Нелегко быть добрым, когда вокруг все хитрые. Занял другу денег, а тот исчез из города.

–Вот, а ещё меня ругали за простоту характера…

Тут её нос учуял дух похмелья.

Она зашипела ему в лицо:

–Объективный факт, что Вы вчера вновь злоупотребляли алкоголем.

–Вот что бывает с человеком, когда у него такое плохое настроение.

–Мсье Планше, почему Вы любите терять человеческий облик, напиваясь?

–Топлю в спиртном свои неудачи на личном фронте, в быту…

–Но Вы же талантливый художник…Потом будут руки трястись…Зачем рисковать здоровьем и карьерой? Я думала, что Вы стремитесь к перфекционизму, быть самым лучшим в Англии…

–Не старайтесь переделать меня, ибо даже ангелы иногда бунтуют.

Её взгляд упал на его работу. Диониса сопровождали вакханки в шкурах из пятнистых оленей, подпоясанные задушенными змеями, убивали мужчин и животных, пили их кровь, тирсами сокрушали деревья и дома, из скал выбивали молоко и мёд. Фурия с неба гналась за Орфеем.

Исидора возмущённо и удивлённо заметила:

–Мне кажется, что фурия похожа на меня…

–Ну что Вы! Фурии же такие гадкие создания! А Вы так очаровательны…

–Прекратите издеваться! Вы специально меня злите!

–Вот, Ваши истерики смогли воодушевить меня только на создание вакханок и фурий.

–Есть искусство, которое идёт от сердца, Ваши творения сегодня – порождение хаоса.

–Источник Ваших доходов от такой несправедливой критики может и взбунтоваться.

–И куда Вы предлагаете поместить сие творение? На тарелку или на весь сервис?

–Раз я такой плохой художник, я уйду! Ищите себе для забав с фарфором нового раба!

–Какой Вы горячий!

–Слишком заносчив для пролетариата?

Планше вскочил со стула.

Работодательница его схватила за локоть, упрашивая:

–Стойте! Я же не ограничиваю Вас во времени. Рисуйте. Что-нибудь мне непременно понравится. Иные Ваши работы меня сильно впечатлили.

–Великодушная и благородная дарительница земных благ!– паясничал Андре.

Он смотрел на её ладонь, сжимавшую его локоть. Она проследила за его взглядом, но руку не убирала, боясь, что художник действительно сбежит.

–Я остаюсь,– устало произнёс француз.

Исидора с чувством облегчения вздохнула, разжав руку. Мастер уселся на свой стул.

Прошло пару дней.

Исидора дотошно проверяла счета, засиделась до позднего вечера в своём кабинете. Секретарь Мэйс помогал ей, складывал бумаги в нужные папки.

Она заметила:

–Пока этого Планше не позовёшь, сам он никогда не придёт, не сделает отчёт о работе.

Секретарь услужливо поддакнул:

–Этот художник непростительно пренебрегает общением с Вами.

–Так почаще напоминайте ему о трудовых соглашениях.

–Объявить ему выговор или урезать зарплату?

–Пока не стоит. Пойдёмте, глянем: почему мсье Планше задержался на работе.

Мэйс и Исидора вошли в мастерскую. Андре сопел на диване, забравшись на него с ботинками и в одежде. Остальные художники уже ушли.

Леди подошла к спящему. Прочистила голос. Художник приоткрыл один глаз.

Она вменяла ему в вину:

–Ваш работодатель стоит перед Вами, а Вы даже поприветствовать меня не можете?

Тот лениво отвечал:

–Я работал 12 часов, так что сейчас у меня уже выходной.

–Тогда почему Вы не дома лежите, а в мастерской?

–А Вам жалко диван или воздуха?

–Ах, извините, помешала. Сейчас уйду.

–Буду признателен.

И Андре отвернулся от неё.

«Почему этот француз так меня раздражает?»– удивилась себе Исидора. Она замешкалась, не желая уходить.

Нашла причину придраться:

–Но, позвольте, здесь всё моё. Дело принципа. И завод, и мастерская и этот диван.

–Но не я,– сонно отозвался художник.

–И Вы – мой! Я арендую Ваш талант за плату! Почему Вы нарушаете…

–Нарушаю что?– зло переспросил Андре, проснувшись, он продолжал обвинять даму,– Вам, что, аренду за помещение платить, если нечаянно прикорну? Правильно, что Вы пошли к феминисткам, такой злюке мужа не найти. Хотя нужно было идти к человеконенавистникам.

Леди удивилась себе, что его слова её совсем не расстроили, она стала привыкать к его злословию!

Она мягко попросила:

–Ботинки хотя бы снимите, пожалейте диван.

–Боюсь, Ваша слишком эмоциональная натура не выдержит вида, а особенно запаха, моих заштопанных носков.

–Добрых, восстановительных Вам снов, мсье Планше.

–Да-да, мне нужен восстановительный сон. Посплю и буду свеж, буду готов вновь бороться с Вашей дуростью, с идиотизмом Вашего секретаря и придурковатостью подмастерьев…

–Следите за своей речью, мсье Планше. Если Вас окружают одни дураки, значит, Вы их притягиваете. Видимо, Вы их центр.

Андре рассмеялся.

Похвалил, развернув голову к ней:

–А Вы научились держать удар. Приходите ещё, поболтаем.

–Завтра, мсье Планше. Завтра,– улыбаясь, обещала Исидора.