Любовь моя

– Как, впрочем, и в основе религии. Еще до революции политиками обсуждался вопрос крепости «союза трона и алтаря». Два крыла одной птицы. Птицы-счастья. Ха! Неплохо сказала, – рассмеялась Инна, довольная собой. – Ты и в этом деле хочешь преуспеть? Брось. Лучше спустись на землю и задайся конкретным житейским вопросом: причиной развода священника были обстоятельства непреодолимой силы? У него жена бесплодная или психически ненормальная? Нет. Так какого же черта он сбежал? Влюбился? Какой-то корыстный интерес увел его из семьи? – вернула Инна разговор к истокам. – Лена, сколько студентов и солидных мужчин в тебя влюблялось и осторожно домогалось, но ты, как говорится, на корню пресекала попытки сблизиться. Требовала уважительного отношения к твоему незапятнанному достоинству от всех, пытавшихся проникнуть в святая святых твоей души и нарушить твой стабильный уклад жизни. Даже самые отчаянные не рисковали преступить твое правило. И тем более никому в голову не могло прийти, что с тобой можно крутить кратковременные романы. Теоретически от недостатка невостребованной любви ты не страдала и вниманием не была обделена. Хотя… теперь мало таких мужчин, на которых посмотришь и сразу скажешь: настоящий, надежный, понимающий, он верой и правдой будет служить семье.

Похоже, Инна решила втянуть в разговор свою дремлющую подругу.

– Не думаю, что развод священника является пиковой точкой этой книги. Не переходи на личности, ехидна, – вяло откликнулась та.

– Ты о редком зверьке? – изобразив недоуменное лицо, спросила Инна, и повернулась к Ане.

– Почему священнику симпатизируют женщины, слушая его праведные речи? Они бесхитростно верят, что и в семье он такой же искренний и прекрасный как на словах. А он, переступая порог своего дома, утрачивал свои внешне положительные качества, потому что сам всего лишь обыкновенный деспот, каких хватает среди мужей его прихожанок, живущих в семьях без любви, добра и понимания. А какая же это семья, если нет духовной связи, когда муж и жена не на одной волне, когда в мужчине нет понимания, что семья в жизни каждого человека – самое главное? Это примитивное сожительство. Семья – осознанная необходимость и с ней связанная осознанная несвобода. Я сомневаюсь, что дома священник ревностно соблюдает посты и традиционные ритуалы очищения от скверны. Легко влюбиться в человека, который говорит тебе красивые добрые успокоительные слова и при этом «честно» и ласково смотрит тебе в глаза, нежно гладит руки. Наверное, это священнику позволительно.

– Ну, если только по умолчанию. Я бы не разрешила ему такого контакта с собой, – брезгливо дернулась Аня.

– Не удивила. Такое поведение присуще многим. На работе роли играют, а дома выкладывают себя истинных, – продолжила Инна.

– Я везде и всегда одинаковая, – с обезоруживающей откровенностью заявила Аня. (Она кажется себе исполненной простоты и достоинства?)

«Аня абсолютно искренна в каждом движении своей души», – улыбнулась Лена.

– Воплощение безупречности! И ни одного оттенка серого? Все только черно-белое? Ну, ты у нас уникум. Кремень. Со студенчества помню степень твоей порядочности, не позволявшей списывать у подруг готовые решения задач. Ты единственная на курсе сознавалась преподавателям, в том, что не справилась с заданием. Ослеплена своей добропорядочностью и добродетельностью?! – обидно усмехнулась Инна и подумала:

«Одинаково честная? Несуразная. Молодость проходит, а глупость и бездарность остаются. Кто-то из великих провозгласил, что «за честностью можно скрыть немало лжи».

Но вслух она этого не сказала. Что ее остановило? Наивность Ани или ее патологическое стремление к правильности? Пощадила?

– Чуть-чуть похвалить себя не зазорно. Я и покаяться с таким же успехом могу, ведь покаяние – объективный взгляд на себя, – смущенно сказала Аня, почувствовав, как глупо прозвучало ее поспешное эмоциональное категоричное заявление.

* * *

Лене показалось, что накал страстей ослабел. Но она приняла желаемое за действительное. Костер спора никак не затухал.

– Некоторые особы, которые похитрей, почувствовав «слабость» своего духовного наставника к женскому полу, наверное, надеялись его «приватизировать», – пошутила Инна.

– Настоящая любовь, которая случается раз в жизни… если случается, и за которую надо благодарить судьбу, способна затмить все мелкие недостатки и вынести на первый план достоинства. А священник, видно, только себя любил.

– Снова обсуждаешь, – сделала Ане замечание Жанна.

– Так героя произведения, а не автора, – защищая Аню, слукавила Инна.

– Самое обидное, что в этой книге даже не сквозит тревога священника по поводу развала семьи. И я это привязываю к отсутствию у него понятия совести. Священнослужители, с моей точки зрения, прежде всего, должны заботиться о моральном облике своей паствы, об укреплении семьи как ячейки общества. А в церкви они будут этим заниматься или вне ее – это не важно.