Любовь напоказ

– Меня, должно быть, отвлекли какие-то мысли, Бретт. Я всегда радуюсь возвращению твоего отца. Сам знаешь.

– Но в тот раз ты была грустной. И ты просто стояла на крыльце и смотрела. Даже не подошла к нему, не заговорила. А за ужином разлила вино. И заплакала, помнишь? Потом поднялась к себе, и папа пошел за тобой. Я слышал, как вы говорили…

Она крепче сжала мою руку. Кольцо врезалось мне в кожу.

– Слышал нас?

– Только голоса. Двери были закрыты. О чем шел разговор?

– Мы с твоим папой обсуждаем многие вещи. Почти все они не заслуживают того, чтобы ты о них переживал. Просто мне в тот вечер нездоровилось, только и всего. – Она улыбнулась, окончательно взяв себя в руки. – Тут не о чем беспокоиться. Папа дома, скоро открывается отель. Это же прекрасно, Бретт. Время радоваться! О нас с папой не волнуйся. Все в порядке.

Не удивительно, что мне так хорошо удавалась роль парня Бекки. Актерский талант у нас в крови.

Теперь я чувствовал себя куда хуже, чем перед нашим разговором. Ответов я не получил. Во всяком случае, пока. Может, стоило радоваться, что в ближайшие несколько недель моя жизнь останется прежней. Но теперь этого было мало. Отныне в глубине души всегда будут сомнения, пока кто-нибудь не поможет мне от них избавиться.

– Мам, а если бы у вас с папой возникли размолвки, ты бы мне рассказала?

– У нас все хорошо, Бретт.

– Но рассказала бы?

Она вздохнула.

– Конечно.

– А мне стоит тебе рассказать?

– О чем это ты?

– Ну… если бы я выяснил, что с папой что-то не так… ты бы хотела узнать от меня об этом?

И тут глаза ее выдали. Мама всегда была мягкой и молчаливой. Она никогда не сердилась и не повышала голоса. Я не могу даже вспомнить, чтобы она когда-нибудь на меня кричала. Может, поэтому я так ясно видел, что она расстроена.

– Бретт, – тихо сказала она, не сводя глаз с двери. – Ты… – Тут дверь распахнулась и в спальню вошел папа. Мама подскочила, так и не завершив фразы. Она быстро встала и улыбнулась отцу. От былого негодования не осталось и следа. – Вот ты где! А Бретт тут примеряет костюм к открытию отеля.

Родители повернулись ко мне.

– Н-н-ну да. Он мне к-к-как раз, – запнувшись, проговорил я.

Папа бросил чемодан на кровать, притянул меня к себе и обнял. У меня перехватило дыхание.

– Как сыграли? – спросил он, выпуская меня из рук.

– Победа наша.

– А как твоя девушка?

Я не сразу вспомнил, что он знает о Бекке. А вот мама была не в курсе.

– В смысле? – уточнил я.

– Я тут подумал: пускай приходит на торжество, – предложил папа, разбирая чемодан. Все вещи были сложены в аккуратные стопки, напомнившие мне стопки документов у него на столе в кабинете. Всю его изворотливую ложь. – Мы с твоей мамой хотим с ней познакомиться.

Я разрывался между желанием уберечь Бекку от этого хаоса и эгоистичным порывом побыть с ней рядом. Я ведь затеял всю эту историю с фейковыми отношениями ровно для того, чтобы папа думал, будто я с кем-то встречаюсь. Но теперь попытки впечатлить его ложью казались ошибкой. Ну что ж, хотя бы лживость нас роднит.

– Она придет, – пообещал я и натянул улыбку.

Судя по тому, как улыбнулся отец, он и не заподозрил подвоха.

Бекка

Пролетела неделя. Мои фейковые отношения с Бреттом неожиданно превратились в расследование двух сыщиков-самоучек, которые и сами толком не знают, что делать. Если бы я знала, что нас ждет такое, то непременно добавила бы в свой список чтения побольше детективов. Может, тогда дело не ограничилось бы подозрительной встречей на парковке и интуицией.

Был понедельник. Мы шли по городу. В руках я несла стопку флаеров из маминой пекарни, а Бретт – степлер и скотч. Мама так обрадовалась, узнав, что дополнительная реклама сработала (спасибо Дженни), что велела нам расклеить листовки повсюду. И теперь на всех крестмонтских фонарях красовались розовые бумажки.

Когда мы все развесили, я предложила вознаградить себя за труды. И мы, естественно, снова оказались в игровом зале. Бретт решил сыграть в «Ударь крота». Он лупил по несчастным зверькам с таким остервенением, точно за что-то им мстил. И вряд ли дело было в том, что ему безумно хотелось еще одного плюшевого кита. Также он рассказал о торжественном открытии отеля, которое должно пройти на выходных, и о парне по имени Карлос, который истыкал его булавками. Тут уже мне потребовалось углубить контекст.

– Мама так до конца и не поняла, к чему я клоню, – сказал он. И снова удар по кроту. – Я столько намеков ей дал, Бекка, ты не представляешь, а она просто сидела с таким видом, будто не понимает, о чем речь. – Опять удар. – Но она точно что-то знает. Я это вижу. Только не знаю, что именно, потому что она со мной не делится. Так как же мне ей сказать, что я знаю, что она что-то знает?

Я нахмурилась.

– Что-что?

Новый удар. Игра закончилась, Бретт оторвал билетики и пихнул себе в карман. Несколько упало на пол, и я проворно их подняла. Может, ему второй плюшевый кит и не нужен, а мне пачка кислых червячков не помешает. Или новенькое колечко.

– Мама что-то знает, – повторил Бретт и подошел к столу для аэрохоккея. – Но что – неизвестно.