Любовь напоказ

Мы вышли на улицу, и я направилась было к машине, но Бретт поймал меня за руку и повел к скамейке у тротуара. Сел и похлопал по свободному месту рядом с собой. Я опустилась рядом, а пакет с книгами положила себе на колени. Похолодало. Солнце село и поднялся ветерок. Он без конца трепал мои волосы, они падали на глаза, а я пыталась убрать их с лица. Бретт наблюдал за мной и посмеивался, и этот смех разливался вокруг, точно симфония далеких звезд.

– Ты носишь кольцо, – заметил он, напугав меня.

– Что? Ах, да… – Я подняла руку и посмотрела на розочку. Это украшение мы выиграли на автоматах. – Мне оно очень нравится.

Мне много чего нравилось. И я охотно поделилась бы с Бреттом этим списком. Казалось бы, самое время, когда вокруг и между нами воцарилось спокойствие. Но теперь, когда мы вновь воссоединились, все заготовленные слова стерлись из памяти. Мне хотелось лишь одного: поцеловать его. На этот раз – по-настоящему. Чтобы поцелуй был таким же реальным, как мои чувства.

Вот только я не знала, реальны ли они для Бретта, и это пугало сильнее всего.

Я подскочила, когда Бретт легонько постучал пальцем по моему лбу.

– О чем задумалась? – с улыбкой спросил он.

– О том, что ты тогда сказал в отеле. Что не можешь понять, реальны ли твои чувства ко мне.

Это воспоминание по-прежнему причиняло боль, причем нам обоим, судя по тому, как поморщился Бретт. Но мы ведь уже целую неделю бегали друг от друга и избегали этого разговора. Мне такое поведение было не в новинку. В конце концов, я мастерски умела скрывать свои эмоции. Но почему-то рядом с Бреттом мне хотелось схватить лопату и побыстрее их раскопать. Мои чувства к Бретту были светлыми, легкими, теплыми. А не мрачными, к которым я так привыкла. Так зачем их игнорировать?

– А еще я хотела спросить, – продолжила я, – ты еще не разобрался в…

– Ах, в этом, – сказал он.

– Да. В этом.

Бретт придвинулся чуть ближе. Всего на какой-нибудь дюйм, но этого оказалось достаточно, чтобы сердце тут же начало колотиться о ребра, точно шарик для пинг-понга.

– Я много думаю о том вечере, – признался Бретт.

– Я тоже.

– И я понял одну вещь, – продолжил он. – Случившееся не смогло изменить мои чувства к тебе, Бекка. Если честно, сейчас ты – единственное, в чем я не сомневаюсь в своей жизни.

Он придвинулся еще ближе.

Я тоже.

– Знаешь, что мне в тебе нравится?

– Что? – спросила я, тщетно пряча улыбку.

– Что у тебя отвратительные вкусы в еде, – начал он и придвинулся еще.

– Позволь не согласиться!

– Нравится, что когда мы смотрим ужастики, ты даже не морщишься, – продолжал Бретт. Сделал паузу. Приблизился еще на дюйм. – Нравится твоя задумчивость – такое чувство, будто половину своей жизни ты проводишь наедине с мыслями. Нравится, как ты краснеешь, когда замечаешь, что я на тебя смотрю. – Тут я, словно по заказу, залилась краской. – Ну вот, и я о том же.

Теперь мы сидели бедро к бедру. Колено к колену. По моим жилам растекалось тепло, а язык не слушался. Мозг попросту отключался всякий раз, когда Бретт подбирался так близко.

– И что-о-о-о же все это значит? – спросила я, придвинув свою ладонь к его.

– А то, что ты мне нравишься, – признался он, подцепив мизинцем мой. – Очень. И жутко глупо было в этом сомневаться. В моей жизни многое меняется, Бекка. Но ты – единственная константа во всем этом хаосе. Ты всегда возвращаешься.

– Честно говоря, не до конца понимаю, к чему ты клонишь, – с улыбкой подметила я.

Бретт многозначительно на меня посмотрел.

– Это что, месть?

– Возможно!

– Ладно! – он обнял меня за талию, притянул к себе и усадил на свои колени. Я вскрикнула и первым же делом проверила, не пялится ли на нас кто из прохожих. Нет. Только тогда я расслабилась и взяла лицо Бретта в ладони.

– Давай попробуем еще раз? – сказал он. – Безо всякого притворства. Без дурацкого уединения. Без чужих людей, которые нам мешают. Последняя попытка. Обещаю, на этот раз я не облажаюсь.

– Отныне все будет по-настоящему? – спросила я.

Бретт улыбнулся и потерся щекой о мою ладонь.

– И только так.

Он склонился ко мне и нежно коснулся губами моих.

Но мне было мало.

– Еще один вопрос, – сказала я. В ответ послышалось одобрительное «Угу!». – Оцени наш первый поцелуй в коридоре по шкале от одного до десяти.

Бретт слегка отстранился.

– Ты серьезно?

– Да. Оцени.

– Девять. А почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами.

– Я думала, что мне одной так показалось. У меня ведь это был первый поцелуй, так что сравнивать не с чем. Но рада, что и тебе понравилось.

– Это был твой первый поцелуй? – я кивнула. – А скажи-ка мне, Бекка, – сказал Бретт, скользя пальцем по моим губам. – Будь мы героями книги, каким был бы наш первый поцелуй?

– Не знаю, – честно призналась я. Я никогда раньше об этом не думала.

– Ну-у-у-у же! Ни на секунду не поверю! Поцелуй под дождем? Или во время салюта? Или поздним вечером на лавочке напротив книжного?

– Звучит, кстати, не так уж и плохо!

Бретт нежно приподнял мое лицо, склонился ко мне – так близко, что теперь я видела только его глаза цвета смертоносного океана.