Любовь не ржавеет

― Николай Яковлевич на месте?

― Сегодня его не будет, ― покачала я головой.

Бухгалтерша тряхнула пачкой бумаг:

― Жалость какая. А я хотела платежки подписать.

― Ничего не получится. Уехал на весь день на объекты.

― Ладно, сама вместо него чиркну. Не впервой бумаги вместо него подписывать. Ты только печать поставь.

Потом заговорщицки понизила голос и, любопытно сверкая заплывшими жиром глазками, прошептала:

― Чего не рассказываешь, как вчера у Сипягиных гостевала? Сейчас встретила Татьяну в коридоре, так она злющая, как фурия. О тебе говорить не может, вся так и трясется. Случилось между вами чего? Повздорили?

― Ничего не произошло. Посидели немного, почаевничали да и разошлись.

― Скрытничаешь, ― обиделась Марина Ивановна.

― Вы мне тоже не все рассказываете, ― заметила я.

― Ты это о чем? ― насторожилась собеседница.

― О том! ― в тон ей откликнулась я. ― Вы мне на все лады расхваливали Щапова. Рассказывали, какой он душевный да отзывчивый, а о том, что Степан жил с вашей дочерью, а потом её бросил, ни словом не обмолвились.

Мой выпад ни капли не смутил старую сплетницу, она просто отмахнулась от меня:

― Что об этом говорить? Дело молодое, зеленое. Сначала жили, потом разбежались. Да и давно это было, все уж забылось.

― Ну, не так давно и уж совсем не мирно, ― возразила я. ― Насколько мне известно, Инна преследовала его, плакала, просила вернуться.

― Если даже и так, что с того? В жизни всякое бывает!

― А то, что так тяжело переживая разрыв, Инна могла сгоряча что-нибудь и сделать. Тем более, что Степан оскорбил её при всех. Нервы у нее, сами говорили, не в порядке.

― Ты на что это намекаешь? ― вскинулась Марина Ивановна и воинственно подбоченилась.

― На то самое! Никто не знает, что делала ваша дочь после того, как убежала из столовой.

― Ничего она не делала! Пошла домой и спать легла. Мы живем тут рядом, ― презрительно фыркнула бухгалтерша.

В ответ я покладисто кивнула:

― Может и так! А может поплакала, вышла из туалета, увидела через окно Щапова, да и пальнула в него сгоряча. В вестибюле в этот момент никого не было, её никто не видел. А уж потом, конечно, пошла домой и легла спать.

― Чушь городишь! Из чего бы она в Степана стреляла? Откуда у неё оружие?

Я пожала плечами:

― А я знаю? Может она давно собиралась расправиться с неверным возлюбленным и носила оружие с собой. Мне говорили, Инна здорово кричала у него в кабинете, грозила расправой. Думаю, Ваша дочь вполне могла сначала задумать убийство, а потом и осуществить его. Тем более, что с она оружием хорошо знакома, занималась пятиборьем и результаты по стрельбе у неё были отличные. Я узнавала.

Тут Марина Ивановна совсем потеряла над собой контроль и закричала:

― Что ты несешь?! Что придумываешь? Инна весь вечер дома провела.

― И кто это может подтвердить? Свидетели есть?

Бухгалтерша ничего не ответила, промолчала, а я продолжала фантазировать:

― А если все это рассказать милиции? Вот они обрадуются! До сих пор им мало что удалось узнать, сотрудники предпочитают хранить молчание и свои маленькие секреты не раскрывать. А тут вдруг такая подозреваемая...

― Подожди, ― прервала меня Марина Ивановна и с необыкновенной для её тучной фигуры шустростью выскочила из приемной.

Вернулась она очень скоро, причем не одна, а с Инной. Та была сердита, смотрела исподлобья и явно противилась визиту ко мне.

― Расскажи ей все, иначе она такого напридумывает, что завтра ты окажешься в камере предварительного заключения, ― приказала мать дочери.

Та ещё больше набычилась и продолжала угрюмо молчать.

Но Марина Ивановна умела обращаться с упрямой дочерью. Схватив за плечо, с силой тряхнула и потребовала:

― Немедленно все расскажи! Ну, где ты была в тот вечер, когда убийство случилось?

― На квартире у Степана, ― процедила Инна.

Услышав такое, я не смогла скрыть удивления:

― Что ты там делала?

Инна смотрела в сторону и упрямо молчала. Тогда не выдержала Марина Ивановна:

― Квартиру громила.

Тут и Инна заговорила, причем с большим жаром:

― Хотела ему отомстить. Мало того, что Степан меня бросил и ещё насмехался, когда я просила его вернуться. Так, зачем-то оскорбил при всех, шлюхой выставил! Что я ему плохого сделала? Зачем он так?

Она смахнула ладонью слезы со щек и тихо закончила:

― Поехала к нему и все переломала. Знала, как он своей берлогой гордится, вот и приготовила ему сюрприз.

― А в квартиру как попала?

― У меня есть ключ. Остался с того времени, когда со Степаном встречалась. Он мне его сам дал.

Инна умоляюще глянула сначала на меня, потом на мать:

― Я не соображала, что делала. Была словно в тумане, в себя пришла, только когда соседка стала в дверь колотить.

― Она тебя видела? ― быстро спросила я.

Инна молча кивнула.

― И что?

― Ничего! Я выскочила из квартиры, оттолкнула её с дороги и убежала.

Я молчала, не зная, что и думать. Марина Ивановна не выдержала и нарушила тишину:

― Инна тебе правду сказала. Все так и было, как она говорит.

Я продолжала молчать и тогда она взмолилась:

― Не вмешивай сюда милицию. Ее же по допросам затаскают, а неё здоровье слабое!