Любовь по-санкюлотски

Коль иметь Шаретт не прочь —
Королю — ура!
Десять женщин в одну ночь,
Отменить закон пора!

В этом нет ни для кого ничего плохого!

Это значит — он сильней «синего» любого!
Отменить закон пора!
Королю — ура!

Но превосходство это, однако, не уберегло вождя шуанов от поражения.

В конце 1794 года господин де Шаретт, отказавшийся соединиться с другими вандейскими армиями и оставшийся в Леже, в окружении своих женщин, попал в тяжелое положение.

«Без пороха и боеприпасов, — пишет Эмиль Габори, — почти без солдат, он метался, как загнанный зверь, по узким дорогам Бокажа»[204].

Ему суждено было погибнуть из-за женщины.

Однажды вечером в лесу около Сент-Илер-де-Луле, когда он отбивал атаку «синих», из-за поворота дороги появилась всадница, которая, приблизившись, спросила:

— Это вы господин де Шаретт?

— К вашим услугам, мадам!

Молодая женщина представилась:

— Я — маркиза Дю Грего. Вот уже два дня за мной гонятся республиканцы. Мой отец эмигрировал, мужа моего расстреляли в Кибероне. Умоляю, защитите меня!

Поскольку она была красива, де Шаретт незамедлительно увлек ее в хижину, где на деревенском ложе показал все, на что был способен…

Но госпожа Дю Грего была шпионкой[205].

Несколько дней она следовала за вандейцами из деревни в деревню, отмечая способы маскировки, запоминая тайники, сигналы сбора и имена людей, доставлявших им продовольствие. И однажды утром она с удивлением обнаружила, что, войдя во вкус любовных игр, влюбилась в болотного вождя…

С той минуты она совсем перестала интересоваться войной и думала только о том, как бы поскорее оказаться в объятиях де Шаретта. Вполне возможно, что ее секретная миссия так бы и закончилась этой классической идиллией, если бы однажды эта резвая вдовушка не узнала о том, что у нее появилась опасная соперница в лице одной красавицы крестьянки…

Вечером того же дня она, никому не сказав ни слова, покинула лагерь шуанов, вернулась к Опту и выдала ему убежища, где мог скрываться ее слишком легкомысленный любовник.

Спустя несколько дней господина де Шаретта схватили, препроводили в Нант и приговорили к расстрелу, дав возможность умереть достойно…

Его смерть означала конец войны в Вандее. Война, начавшаяся под влиянием порыва нескольких прекрасных фанатичек, закончилась из-за одной ревнивой женщины…

Глава 30 Терезия Кабаррю останавливает террор в Бордо

Эта женщина держала в руках сердце того, кто распоряжался жизнью и смертью.

Ламартин

Июньским утром 1784 года в саду замка Святого Петра Каравенчельского из Арриба, что близ Мадрида, некая очаровательная девочка читала роман, сидя в тени эвкалипта. Ей было всего двенадцать лет, хотя многие давали все семнадцать. Высокая, превосходно сложенная, с длинными до пояса волосами, плутоватыми глазами и такой великолепной грудью, что об этом с восхищением говорили все в округе…

Вот, кстати, как описывал ее Луи Гастин:

«Руки у нее вовсе не худые, напротив, они, благодаря своим очаровательным округлостям, обещали стать чудесными руками; казалось, что еще немного, и они готовы были выполнить это обещание. В ее грациозной шее нет ничего, что говорило бы о худобе. Шея ее плавно переходит в круглое горло и великолепные плечи. Икры у нее очаровательно округлены, в коленях нет ни признака угловатости, а на груди ее, несмотря на тугие корсажи, явственно видны две пленницы, яростное сопротивление которых материи толкает на самые пылкие атаки»[206].

Эту девочку, обладавшую в столь юном возрасте такой соблазнительной внешностью, звали Терезией Кабаррю. Она родилась в 1773 году во французской семье, но с 1781 года стала испанкой, поскольку к тому времени отец ее, Франсуа Кабаррю, мадридский банкир, принял со своей семьей подданство испанского короля.

Но в то время принятие другого подданства абсолютно ее не волновало; больше всего ее интересовала любовь… В двенадцать лет она почувствовала, что ей глубоко небезразличны мужчины, и она глядела на них с таким интересом, что это стало заметным для окружающих.

Так вот, тем, упомянутым нами летним утром она читала несколько фривольный роман — поскольку мать давала ей во всем полную свободу, — как вдруг в саду послышался голос ее отца:

— Терезия! Иди поздоровайся с дядей!

Девочка вздохнула. Мысль о том, что надо прервать чтение и идти здороваться с дядей, которого она ни разу в жизни не видела, очень огорчила ее. Тем не менее она встала и пошла в дом, где прибывший из Франции брат госпожи Кабаррю уже потягивал из стакана пьянящее вино.

Войдя в салон, она застыла от удивления. Дядя, который по ее представлениям должен был быть старым, пузатым и лысым, оказался элегантным и очень соблазнительным мужчиной тридцати двух лет.

— Максимилиан, вот твоя племянница, — сказала госпожа Кабаррю.