Любовь.ru

—  Сидят. Всех поймали, — торопливо ответи­ла Гульнара.

—  Вы видели, как это было?Расскажите.

—  Видела, да. Позвонили в дверь. «Магазин, говорят, горит. Мы — пожарные, приехали за хозяином».

— Какая чушь!

—  Чушь, да? Испугалась, открыла. Вошли трое. На голове шапки с дырками. Пистолет до­стали. Страшно, да? Эдик деньги отдавать не хо­тел. Драка была. Тот, с черепом на плече, стукнул его по голове. Деньги взяли — ушли.

—  А коллекцию монет? А портсигар?

—  Взяли, да. Спросили — отдала.

—  Что спросили? Коллекцию?

—  Ха-ха!

—  Послушай, может, не так все было?

—  Сидят. Они все сидят.

—  Да знаю я! Если бы не вещи Осокина, кото­рые у них нашли, никто бы тебе не поверил! Ты бриллианты любишь, Гуля?

—  Камешки? Люблю. Красиво, да. Очень лю­блю! Алина много подарков получала, — теперь уже Гульнара говорила с нескрываемой завис­тью в голосе. — Хорошие подарки, дорогие. Мне

Эдик столько не дарил. Алине дарил. Я не запре­щала. Пусть.

—  Как ты познакомилась с Линевой?

—  В театре. «Какая прелесть», — сказала она. Про меня. Я лучше, да? Красивее. Молодая.

—  Вы только в театре встречались или где-нибудь еще?

— Ужинали вместе. В ресторане. Миша был красивый, — сказала Гульнара с сожалением. — Его убили, да?

—  Так ты и Стрельцова знала?

—  Не знала. Видела один раз.

—  Значит, Миша был красивый. А Сережа? Красивый?

—  Кто?

—  Сергей, твой муж.

—  Муж, да, — сказала Гульнара с сожалени­ем. — Эдик ему деньги дал. Много денег. Чтобы женился на мне.

—  А потом? Вы друг другу понравились, да? Пауза, долгая пауза.

—  Ваш брак был фиктивным или нет, Гуля?

—  Ха-ха!

—  Посерьезнее можно?

— Иди ты. Не скажу.

—  Я вызову тебя на официальный допрос по­весткой.

—  Попробуй. Испугалась. Как же. Знакомые есть, да. В милиции.

—  А грабителей, значит, испугалась.

—  Иди ты, — повторила Гульнара беззлобно и вполне миролюбиво.

—  Ты на кого-то рассчитываешь? На чью-то помощь? Так?

—  Ты мент. Ментов никто не боится. Они взятки берут.

—  Кто тебе сказал?

—  Сказали. Ха-ха!

—  Вот черт! — выругался капитан Самохва­лов. — С тобой же просто невозможно разгова­ривать!

—  Не говори. Иди ты, — все так же миролю­биво повторила Гульнара.

Стае нажал на кнопку и выключил диктофон:

—  Дальше все в том же духе. Люба не выдержала и рассмеялась:

—  Прелесть, а не девочка! Это тебе не Осокина и не Алина Линева!

—  Кстати,  о  последней.  Марианна  Русла­новна говорила о ней, как о женщине-девочке, совершенно беспомощной и капризной. А вот у меня такого впечатления не создалось.

—  Чертиков тебе на руке не рисовали?

—  Чертиков? Жаль, но не рисовали. Краса­вица Алина была холодна и убийственна, как отточенная сталь. Похоже, что это она роль играет, роль женщины-девочки. Не на сцене, а в жизни.

—  Ну и что?

— А то. Ты же сама сказала, что кто-то из двоих свидетелей вошел в дом первым. А если это была Линева? И если это она ударила своего любовника ножом?

— Зачем?

—  Может,   из-за   дочери?   Мало  ли  какой найдется повод у женщины, чтобы убить своего любовника!

— А почему ты заподозрил Линеву?

—  Потому что все нити ведут к ней. И жена, и любовница Оеокина что-то недоговаривают. Мо­жет, Линева будет откровеннее?

—  Она же отказалась с тобой говорить!

—  Нет повода для допроса. А если начать с ограбления ее дачи? — вслух размышлял Само­хвалов.

—  При чем здесь дача?

—  Да при том, что она знает больше, чем ска­зала на суде. Ее же вызывали как потерпевшую. Я по-прежнему считаю, что твой муж причастен к ограблениям осокинских знакомых. Линева же позвонила Осокину в ту ночь, когда ее ограбили.

—  Но она говорила про жадность Оеокина и его жену — ревнивую дуру.

—  А может, Олег и Оеокина просто-напросто договорились? Петров навел, Марианна Русла­новна каким-то образом раздобыла ключик.

—  Узнай, пожалуйста, где работает младший брат Сергея Иванова.

—  Кто?

—  Брат. Покоя он мне не дает. Может, его во­обще не существует?

—  Люба, я доел пиццу.

—  Поздравляю. Вкусно, да?

—  Иди ты, — с той же интонацией, что и Гульнара Иванова, сказал Стае. И добавил: — Очень недалекая девчонка. Как она о камешках-то говорила, ты слышала?

—  Слышала, да.

И оба вдруг громко расхохотались. Стае ото­двинул диктофон в сторону, протянул руку Любе:

—  Иди  на  вражескую  территорию.  Давай переползай границу.

—  Не хочу.

—  Боишься, что ли?

—  Просто не пойму, я твоя женщина или друг.

—  А то и другое вместе не бывает?

—  Стае, если тебе поговорить не с кем или ночевать негде, то необязательно еще и спать со мной. Я как-нибудь переживу.

—  Какая же ты подозрительная! Нет, иметь в любовницах женщину-психолога просто наказа­ние какое-то!

—  Вот и не имей.

—  Ну и спокойной ночи. А за брата спасибо. Я проверю.

Он зачем-то накрылся простыней, прежде чем стянуть с себя джинсы и, закинув их на стул, от­вернулся к стене. Люба встала, выключила свет, переодевшись в ночную рубашку, легла рядом.

—  Подвинься и поделись простыней, — ска­зала она, легонько толкнув его в спину. — Стае!

— Я сплю.

Несколько минут они полежали молча. Потом Люба примирительно сказала: