Любовная капитуляция

Мэгги и ее сестры Юфимия и Сибилла завтракали в

обществе Кэтрин и Энн. Подали высокие, тяжелые

345

золотые кубки, в которых плескалось вино. Мэгги

подняла свой кубок и сказала:

—

Давайте выпьем за здоровье короля!

Женщины поднесли кубки к губам и выпили; правда,

Энн и Кэтрин только пригубили. Вдруг Мэгги

вскрикнула, вскочила и опрокинула кубок, так что вино

разлилось по белой скатерти. Затем, перегнувшись через

стол, она выхватила кубки из рук Энн и Кэтрин. Один из

слуг вскрикнул: кубок Юфимии был пуст, а сама она

медленно валилась на пол, содрогаясь в конвульсиях.

Энн и Кэтрин, забыв о себе, метнулись к Мэгги.

—

Позовите короля! — крикнула Кэтрин.

Руки у нее дрожали. В вино, перед тем как подать,

опустили зуб акулы, а стало быть, как все свято верили,

оно не могло быть отравлено.

—

Врача! — закричала Энн; голос ее срывался от

ужаса.

Мэгги все еще стояла, опираясь на стол, и не падала

лишь потому, что Кэтрин удерживала ее обеими руками.

Внезапно портьеры раздвинулись, и стремительно

вошел Яков, пнув ногой стул, оказавшийся на его пути,

не замечая лежавшей на полу Юфимии, короткого

вскрика Сибиллы, топота ног в коридоре; он подхватил

Мэгги на руки и вынес ее из зала, где на полу уже

бездыханными лежали ее сестры...

—

Милая моя, милая моя! — повторял король.

Он опустился на стул, держа Мэгги на коленях; она

прижималась к нему, чувствуя, как ее ноги сводит

судорогой. Мэгги уже не могла говорить. Появился

дворцовый лекарь.

—

Милорд, ей следует немедленно очистить

желудок!

346

Кэтрин, пересиливая острую резь в животе, побежала

за чашей; король тем временем опустил голову Мэгги,

разжал ей зубы и сунул два пальца в рот, понуждая к

рвоте. Теперь оставалось только положиться на милость

Божию. Рот Мэгги вытерли полотенцем, смоченным в

розовой воде.

—

Я перенесу тебя на кровать, — сказал Яков;

голос у него дрожал от волнения.

—

Нет, не надо, — прошептала Мэгги.

Она хотела оставаться подле Якова, ибо чувствовала,

что ее ждет. В соседнем зале уже укрывали белыми

скатертями тела Юфимии и Сибиллы. Служанки и

фрейлины плакали, Яков слышал их рыдания, и сердце

его рвалось на части.

Кэтрин и Энн всего лишь пригубили вино, но и они

чувствовали такую боль, словно наглотались битого

стекла. Сестры, охваченные ужасом, ждали, что с ними

будет дальше.

Глаза Мэгги сомкнулись, лицо прояснилось и навек

застыло. Яков уложил тело любимой на кровать и

накрыл белой простыней. Поцеловав ее в щеку, он

опустился на колени и положил голову на подушку

рядом с ее; его широкие плечи затряслись, и сестры

услышали, как король рыдает.

Остаток дня Яков провел рядом с телом Мэгги,

отказываясь от пищи и питья; никто не решался подойти

к нему...

Энн два дня недомогала; организм ее боролся с ядом.

Вечером, когда ей рассказали о горе, в котором

пребывает Яков, она поднялась с постели и на

дрожащих, подгибающихся ногах по темному коридору

347

прошла в комнату, где над телом Мэгги неусыпно

бодрствовал Яков.

Слезы подступили к глазам Энн при виде горя, в

котором пребывал этот сильный и властный человек.

Казалось, он не заметил девушку даже после того, как

она опустилась на колени рядом с ним. Веки у него

покраснели и распухли, лицо покрылось щетиной;

казалось, что он на грани помешательства.

—

Милорд! — тихо обратилась Энн.

—

Выйдите отсюда! Оставьте меня одного...

—

Не могу, сир. Я пришла, чтобы подготовить

Мэгги в последний путь.

—

Нет!

—

Сир, Мэгги опечалилась бы, увидев вас сейчас...

Неужели вы не любили ее, и поэтому лишаете права

быть погребенной, чтобы душа ее могла обрести покой?

Укор проник в сердце Якова, и он перевел свой

лихорадочный взгляд на Энн. Рука его выскользнула из

руки Мэгги, и король поднялся.

—

Что вы знаете о моей любви к ней! —

прорычал он. — Что вообще осталось хорошего в моей

жизни после того, как рука изверга похитила ее у меня?!

—

Да, сир, но как быть с Мэгги? Неужели вы

предоставите ее тело тлению на земле? Разве она

заслужила это? Мэгги ушла от нас, но она остается в

вашем сердце, милорд. Отдайте ей последнюю почесть!

Голос Энн звучал тихо и проникновенно.

—

Не могу, — задыхаясь, сказал он. — Не могу.

Как мне жить, если рядом не будет ее — ее улыбки, ее

тепла, ее любви?! Не могу...

—

Поймите, сир, немногим суждено испытать

такую любовь, что соединила вас и Мэгги, пусть даже

348

на столь короткое время. Сохраните ее! И позвольте нам

предать останки Мэгги земле!

Последние слова Энн прорвались сквозь рыдания, и

Яков понял, что Энн страдает вместе с ним, что есть

человек, способный понять и разделить то горе, которое

грозило раздавить его. Протянув девушке руку, он

медленно осел на пол; Энн опустилась на колени рядом

с королем.

— Я виноват в том, что она лишилась жизни, —

прошептал Яков. — Они хотели убить меня, но