Любовная капитуляция

эдикту

короля,

вы

лишаетесь имений, наследственных прав и титулов на

следующие три года.

На этот раз Донован не сумел-таки сдержать улыбки.

Наказание пусть и не жестокое, но впечатляющее. Не

мученичество, но для многих бедность на грани

нищеты. Канцлер продолжил:

—

Его величество отпускает вас всех; решение о

ссылке вступает в силу через три дня. Вы получите

официальные сообщения о месте ссылки, причем

каждому будет определено свое место, чтобы вы не

могли собраться и строить заговоры против короля.

Доновану стало ясно: с сегодняшнего дня парламент у

Якова в кармане. После такого приговора его члены не

могли отказать ему в любой его просьбе, а тот уже

задумал грандиозные планы.

Донован всегда ценил безоглядную смелость Якова в

сражении, но сейчас он впервые оценил его качества

политика. Король проявил себя истинным кудесником в

158

деле управления государством. Ох уж эта шотландская

скрытность!

Яков вновь занял свое место в кресле. Прежде чем

повернуться к собравшимся, он поймал взгляд

Донована... и подмигнул ему.

Уайтлоу поднялся с новыми бумагами в руке. Он и

Яков все рассчитали по секундам. Это казалось

невероятным: он явно собирался перечислить все

требования Якова с уверенностью, что парламент

одобрит их. Уайтлоу начал с законопроектов об

образовании: все сыновья в благородных семействах от

восьми лет и старше обязаны изучать математику,

языки, включая латынь, искусства и право. Учреждение

университета в Абердине. Учреждение хирургического

колледжа в Эдинбурге. Реформа законодательства,

упразднение ряда налогов — и так далее, в том же

духе.

Серые глаза Донована встретились с глазами короля:

никогда он не видел монарха таким гордым. Пока

парламент занимался формальностями, мысли Донована

крутились вокруг Кэтрин и Энн. Изгнание брата лишало

их средств к существованию и на три года отдавало их

под опеку Донована. К тому времени, когда Эрик

вернется, Кэтрин станет его женой, хороший муж

найден будет для Энн, ну, и Эндрю Крейтон... с этим

тоже все будет так, как и должно быть.

Сказать, что Донован был сейчас доволен, значило

ничего не сказать — у него буквально выросли крылья.

Заседание парламента было прервано. Завтра он

соберется уже без лордов, подвергнувшихся наказанию.

Яков задержал присутствующих еще на минуту,

чтобы объявить о праздничном пиршестве нынешним

159

вечером. Едва освободившись, Донован направился в

свои покои, понимая, что Кэтрин сейчас изводится,

ничего не зная о судьбе брата. Почему его радует то, что

Эрик избежал смертного приговора, он сам себе не

отдавал отчета; хватало других проблем.

Когда Донован открыл дверь, Кэтрин словно

одеревенела в кресле, где дожидалась его. Глаза у нее

были подозрительно красными, но лицо казалось

спокойно-вопрошающим.

—

Смертный приговор не состоялся, — объявил

Донован и увидел, как румянец заиграл на ее лице. —

Но он будет на три года сослан.

—

Сослан? Куда?!

—

Пока я не знаю.

—

Бедный Эрик, — пробормотала Кэтрин и,

повернувшись, отошла к окну.

Донован с минуту наблюдал за ней. Большинство

женщин, оказавшись в таком незавидном положении,

были бы озабочены исключительно собственным

будущим. В самое ближайшее время она должна была

остаться без средств — до возвращения брата... или до

своей свадьбы. Доновану стало интересно: верит ли она

в возможность бракосочетания с ним теперь, когда она

осталась без пенни в кармане. Разумеется, у нее

остаются ее земли, ее титул. Одно ее имя — это целое

состояние. Донован много бы дал сейчас за возможность

узнать о том, что ее занимало.

Кэтрин отвернулась от окна и спросила:

—

Моя сестра Энн, что будет с ней?

— Насколько я представляю, то же самое, что и с

тобой. Брак. Для нее подберут выгодную партию. Ну а

пока я возвращаю тебя в твой дом. — Мысль эта

160

осенила его, и он увидел, какой радостью загорелись ее

глаза. — Разумеется, с ограничениями. Ты и твоя сестра

получаете известную степень свободы. Но я и часть

моих людей разделим ваш дом с вами. Вы нуждаетесь в

покровительстве, и отныне всеми вашими делами буду

заведовать лично я.

—

Но для чего... для чего ты... вы хотите на мне

жениться? Теперь я неимущая и не представляю для вас

никакого меркантильного интереса. Как человек

расчетливый, вы вполне могли бы просить короля о

другом, более выгодном для вас браке.

—

Опять ты недооцениваешь себя, любовь моя.

Одно только имя Мак-Леодов позволит мне собрать

многих и многих лордов под свои знамена. У тебя

остаются земли и, — улыбнулся он, — целая куча

прочих достоинств, хозяином которых мне просто не

терпится стать.

—

Но мне... — Она казалась обескураженной. — Я

бы хотела попросить тебя об одном одолжении.

Это был сюрприз: Кэтрин, поклявшаяся, что никогда

и ни о чем его не попросит, теперь что-то желала от