Любовник леди Чаттерли

Till he sat down and began to unlace his boots.	Пока не сел и не стал расшнуровывать ботинки.
Then he looked up at her from under his brows, on which the anger still sat firm.	Тут он взглянул на нее исподлобья, все еще не по-доброму, и сказал, кивнув головой в сторону горевшей на столе свечи:
'Shan't you go up?' he said. 'There's a candle!' He jerked his head swiftly to indicate the candle burning on the table.	- Возьми свечу и ступай наверх.
She took it obediently, and he watched the full curve of her hips as she went up the first stairs.	Она повиновалась и пошла наверх в спальню, а он не мог оторвать глаз от крутого изгиба ее бедер.
It was a night of sensual passion, in which she was a little startled and almost unwilling: yet pierced again with piercing thrills of sensuality, different, sharper, more terrible than the thrills of tenderness, but, at the moment, more desirable.	Это была фантастическая ночь; ей было поначалу немного страшно и даже неприятно; но скоро она снова погрузилась в слепящую пучину чувственного наслаждения, запредельного, более острого, чем обычные ласки, но минутами и более желанного.
Though a little frightened, she let him have his way, and the reckless, shameless sensuality shook her to her foundations, stripped her to the very last, and made a different woman of her.	Чуть испуганно она позволила ему делать с собой все; безрассудная, бесстыдная чувственность как пожаром охватила все ее существо, сорвала все покровы, сделала ее другой женщиной.
It was not really love. It was not voluptuousness. It was sensuality sharp and searing as fire, burning the soul to tinder.	Это была не любовь, это был пир сладострастия, страсть, испепеляющая душу дотла.
Burning out the shames, the deepest, oldest shames, in the most secret places.	Выжигающая стыд, самый древний, самый глубокий, таящийся в самых сокровенных глубинах души и тела.
It cost her an effort to let him have his way and his will of her.	Ей стоило труда подчиниться ему, отказаться от самой себя, своей воли.
She had to be a passive, consenting thing, like a slave, a physical slave.	Стать пассивной, податливой, как рабыня -рабыня страсти.
Yet the passion licked round her, consuming, and when the sensual flame of it pressed through her bowels and breast, she really thought she was dying: yet a poignant, marvellous death.	Страсть лизала ее языками пламени, пожирала ее, и, когда огонь забушевал у нее в груди и во чреве, она почувствовала, что умирает от острого и чистого, как булат, блаженства.
She had often wondered what AbMard meant, when he said that in their year of love he and ^^se had passed through all the stages and refinements of passion.	В юности она не раз задавалась вопросом, что значат слова Абеляра об их с Элоизой любви. Он писал, что за один год любви они прошли все ступени, все изгибы страсти.
The same thing, a thousand years ago: ten thousand years ago! The same on the Greek vases, everywhere!	Одно и то же всегда - тысячу лет назад, десять тысяч лет назад, на греческих вазах - всюду!
The refinements of passion, the extravagances of sensuality! And necessary, forever necessary, to burn out false shames and smelt out the heaviest ore of the body into purity. With the fire of sheer sensuality.	Эксцессы страсти, выжигающие ложный стыд, выплавляющие из самой грязной руды чистейший металл. Всегда было, есть и пребудет вовеки.