Любовник леди Чаттерли

Lady Cooper was a quiet, catty person who had a thin time of it, poor thing, and who watched every other woman with a cold watchfulness that had become her second nature, and who said cold, nasty little things which showed what an utterly low opinion she had of all human nature.	Леди Купер, спокойная, с кошачьей повадкой, ко всем женщинам без исключения относилась с ледяной подозрительностью - это вошло ей в плоть и кровь. Она была не прочь сказать мелкую гадость, что выдавало ее истинное отношение к человечеству.
She was also quite venomously overbearing with the servants, Connie found: but in a quiet way.	Она тоже была высокомерна с прислугой, но никогда не повышала тона, отметила Конни.
And she skilfully behaved so that Sir Alexander should think that he was lord and monarch of the whole caboosh, with his stout, would-be-genial paunch, and his utterly boring jokes, his humourosity, as Hilda called it.	Надо отдать должное леди Купер, она была умной женой. В этом замкнутом мирке сэр Александр со своим плотным, якобы добродушным брюшком, убийственно плоскими шутками - "юморошеством", как говорила Хильда, чувствовал себя некоронованным правителем.
Sir Malcolm was painting.	Сэра Малькольма в Венеции потянуло к мольберту.
Yes, he still would do a Venetian lagoonscape, now and then, in contrast to his Scottish landscapes.	Ухватив то здесь, то там венецианский вид, так не похожий на шотландские красоты, он спешил запечатлеть его на холсте.
So in the morning he was rowed off with a huge canvas, to his 'site'.	По утрам он обычно уплывал с огромным холстом на свою "площадку".
A little later, Lady Cooper would he rowed off into the heart of the city, with sketching-block and colours.	Немного позже отплывала в сердце Венеции со своими альбомами и красками леди Купер.
She was an inveterate watercolour painter, and the house was full of rose-coloured palaces, dark canals, swaying bridges, medieval facades, and so on.	Она была заядлой акварелисткой, стены ее дома пестрели розовыми дворцами, темными каналами, качающимися мостиками, средневековыми фасадами и прочей венецианской экзотикой.
A little later the Guthries, the prince, the countess, Sir Alexander, and sometimes Mr Lind, the chaplain, would go off to the Lido, where they would bathe; coming home to a late lunch at half past one.	Еще позже семейство Гатри, грузинский князь, графиня, сэр Александр, а иногда и священник, мистер Линд, отправлялись в Лидо, купались, загорали и возвращались к ленчу в половине второго.
The house-party, as a house-party, was distinctly boring.	Домашние сборища были поразительно скучны.
But this did not trouble the sisters.	Но сестры от этого не страдали.
They were out all the time.	Их день-деньской не было дома.
Their father took them to the exhibition, miles and miles of weary paintings.	Отец возил их на выставки, и они смотрели бесконечные мили наводящих уныние полотен.
He took them to all the cronies of his in the Villa Lucchese, he sat with them on warm evenings in the piazza, having got a table at Florian's: he took them to the theatre, to the Goldoni plays.	Он брал их к своим дружкам на виллу Люккезе, сидел с ними теплыми вечерами на площади за столиком у Флориана, он водил их в театр на пьесы Гольдони.
There were illuminated water-ffites, there were dances.	Были иллюминированные праздники на воде, танцы.
This was a holiday-place of all holiday-places.	Венеция была курортом курортов.