Любовница

— Нет, здесь мы останемся на ночь. А в наш дом мы отправимся завтра, когда будет светло.

Я достала сумку и, взяв Анну за руку, повела ее по булыжной мостовой к входу в отель. На камне над дверью был вырезан лев. В свежем, звенящем воздухе пахло овцами, торфом и вереском.

В холле было пусто. Я позвонила в колокольчик, стоявший на стойке администратора, и из бара появился молодой человек. Его волосы, явно причесанные пальцами, напоминали воронье гнездо.

— Миссис Мак, — назвалась я. — У меня на сегодняшний вечер забронирован номер. Две односпальные кровати.

Я подмигнула Анне. Она не сводила с меня удивленного взгляда. «Мы начинаем замечательную игру», — говорила я ей, когда мы останавливались на автозаправках по пути к шоссе М1. И мы притворялись лисами, щенками, принцессами.

— Теперь мы новые люди, — сказала я ей. — С новыми именами. Анна Мак. Как тебе такое имя?

Она помолчала, затем скривилась.

— Хочу быть Анной Уилсон, — ответила она. — Или принцессой Селестией.

И тут меня осенило:

— Тогда мы будем звать тебя Анна Селестия Мак.

Молодой человек открыл гроссбух и провел пальцем по колонкам, кивнул, достал из ящика стола распечатанный бланк и протянул мне ручку. Я заполнила все графы. Новый адрес здесь, в деревне. Новое имя. Новый номер мобильного телефона вместо прежнего, легко отслеживаемого.

Данные кредитной карты я оставила пустыми.

— Ничего, если я заплачу наличными?

— Конечно. — Он просмотрел заполненный бланк. — Но за сегодняшнюю ночь придется заплатить сейчас.

— Без вопросов. — Я достала из сумочки большую пачку банкнот и отсчитала купюры.

Он протянул ключ от номера, прикрепленный к тяжелому кожаному брелоку:

— Вижу, вы поедете не слишком далеко отсюда. В Крейвен Барн. Вы сняли дом на неделю, миссис Мак?

— Намного дольше, сказала я, стараясь, чтобы Анна не заметила, как я волнуюсь. — Это наш новый дом.

Когда паб закрылся, в отеле воцарилась тишина.

Анна лежала, свернувшись калачиком, в постели, укрытая пуховым одеялом и запасными одеялами. Толстый железный радиатор был покрыт пылью. В комнате стоял сырой холод старых каменных стен.

Я сидела в темноте на подоконнике, завернувшись в пальто и отодвинув занавеску. Деревья вдоль берега реки шевелили ветвями на ветру. Приблизив лицо к холодному оконному стеклу, я подышала на него, затем написала «Анна» и заключила имя в сердечко. Ночь снаружи была непроглядной. Единственным утешением были микроскопические нити лунного света, мелькавшие на быстро движущейся поверхности реки. Местные запахи пробудили во мне воспоминания. В памяти всплыло ощущение, что я попала в другой мир, которое уже переживала здесь в детстве. Почти ничего не изменилось. На завтрак в неглубокой фарфоровой миске кукурузные хлопья, залитые молоком. И густая сливочность молока в кружке. Яйца от домашних кур и жирные сосиски. Уговоры попробовать кровяную колбасу и стойкое отвращение к ней. «Фу-у, кровь, — вспоминала я. — Свиная кровь».

На стоянке похрустывал гравий. Там кто-то был. Я напряглась и немного отодвинулась от окна, все еще выглядывая наружу, но уже не так заметно. Я ждала, вглядываясь и вслушиваясь.

Тишина. Потом хруст раздался снова. Не животное — человек. Шаги крадущиеся. Я прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Темная фигура осторожно пробиралась по парковке, держась в тени. Следуя вдоль неровного ряда машин, она словно обнюхивала их и остановилась около моей. Я затаила дыхание.

Мужчина. Пригнулся и заглянул в мою машину. Очертания изменились, и у меня возникло ощущение, что он повернулся и скользит взглядом по темным окнам отеля, словно ищет кого-то. Искал он меня.

Я еще сильнее сжалась и закрыла глаза, кровь стучала в висках.

Когда я снова посмотрела вниз, он уже исчез, выскользнув со стоянки так же быстро и незаметно, как и появился.

Глава 49

На следующее утро Анна проснулась рано и по холодному полу протопала ко мне в постель. Она казалась какой-то потерянной, немного испуганной. Прижала свои замерзшие ножки к моим теплым ногам, и я обняла ее.

— Как спалось?

Она не ответила, просто уткнулась лбом в мою руку.

— Как-то странно просыпаться здесь, да?

Она коротко кивнула.

Я поцеловала ее в макушку:

— Знаю, милая. Все по-другому. Ничего, привыкнем.

Мне вспомнились все случаи за последние два месяца, когда я просыпалась по ночам от ее криков. Кошмары говорили сами за себя. Она страдала, сама не понимая почему: так она пыталась примириться с потерей Ральфа. Она не знала, как выговорить свое горе.

Я держала ее в безопасности своих объятий.

— Слушай. Что ты слышишь?

Мы лежали очень тихо и прислушивались.

— Звякает что-то, — ответила она. — Человек говорит странным голосом. Шаги.

Внизу хлопали двери, люди ходили туда-сюда. Кто-то готовил завтрак.

— А что еще?

Она пожала плечиками.

— Слушай внимательнее. Что есть в деревне, чего у нас дома нет?

Она сосредоточенно насупилась, затем расплылась в улыбке, когда обратила внимание на отдаленные звуки, долетавшие с ферм.

— Коровы! Собачки!

— Собаки, — поправила я. Наверное, фермерские собаки. Рабочие собаки. А петуха ты слышала?