Любовница императора Авискоты

– Сложно сказать, – Рикхард чуть пожал плечами, ладонью крепче прижал меня к себе. – Я очень благодарен тебе за все, за тот разговор. Но пока… Думаю, ему нужно время.

Он не за разговорами ехал сюда. Сейчас – точно не за разговорами. Я чувствовала, как он прижимался к моей спине и… нет, совсем не разговоры…

Ну и пусть.

Я повернулась к нему, обняв, поцеловала его в губы… потом заставила откинуться назад, лечь на спину. Стащила с себя ночную сорочку. Он смотрел на меня так странно. Потом подхватил, затащил подальше на кровать, чтобы удобнее лежать. Одежды на нем уже не было. Я погладила его ладонью… села на него верхом… я…

– Подожди, Мэр, – он вдруг остановил, взял за плечи, подавшись ко мне всем телом. – Подожди, – облизал губы. – Ты не понимаешь. Ты очень нужна мне. Я не за этим приехал. То есть, и за этим тоже, но больше всего я хотел просто увидеть тебя. Я скучал.

Ночью. И именно чтобы увидеть – залез голым ко мне в постель?

– Зачем ты говоришь мне это?

Он покачал головой.

– Не знаю…

Я не хочу сейчас начинать все снова. Это больно и тяжело. Я понимала, что он хочет сказать мне – что все серьезно, что он не просто трахнуть меня по-быстрому сюда заскочил. Что для него это важно.

Но не сейчас.

– Тогда обними меня, – сказала я. – Когда будешь точно что-то знать, тогда скажешь. А пока – просто обними.

На самом деле, хотелось плакать.

Он сжал зубы, зажмурился и тихо зарычал, устало и зло. Потом рывком перевернул меня на спину, под себя.

К черту эти разговоры.

* * *

Еще месяц. Почти месяц все это… Словно сон.

За этот месяц я видела Рикхарда трижды, два раза ночью, и один раз он приезжал днем, мы гуляли по окрестным холмам, а к вечеру он уехал.

Он не держал меня. Я сама себя держала. Наверно, мне было немного страшно уезжать. Тут я, по крайней мере, понимала, что делать, что от меня хотят. Удобно и просто. А там – я должна буду все решать сама. Буду хозяйка. И как себя вести баронессе – я не знала. Боялась. Вдруг у меня не выйдет, вдруг я все буду делать не так.

Придумывала отговорки, чтобы остаться.

Я понимала, что рано или поздно придется, но сложно сделать этот шаг.

А потом вдруг увидела в газете – императрица умерла. Авискота скорбит, никогда не забудет.

Вот и все.

На самом деле, я отлично понимала, это ничего не меняет для меня.

Вернее… год положенного траура, а потом Рикхард, наверняка, решит жениться снова. Ему всего-то тридцать четыре. Он выберет себе новую молодую жену, возможно, на этот раз такую, которая будет его любить. Теперь он свободен в выборе, никто не может заставить его. И для меня все закончится.

Одно дело – бегать к любовнице от нелюбимой жены, другое – когда ни от кого больше бегать не нужно.

Я уеду. Лучше сейчас.

Я дождусь Рикхарда, поговорю с ним и уеду. Без разговора, без объяснений, сбегать будет нехорошо.

Теперь газеты пестрели фотографиями молодой Одальберги, ее свадьбы с Рикхардом, рождения ее детей. Она была такой милой в юности. Не сказать, что красавицей, но милой… круглое личико, большие глаза, пухлые губы. На свадебной фотографии она выглядела смущенной и немного напуганной, но все равно улыбалась, как и положено принцессе.

Потом – маленький Хонрад у нее на руках, она такая гордая, чуть располневшая после родов, Рикхард стоит рядом, заглядывая жене через плечо… Потом – Одальберга с детьми… маленькая Элис так похожа на нее, просто удивительно.

Потом, в какой-то газете, среди чинных парадных фото мне попалось – Элис сидит у Рикхарда на шее… ей тут, наверно, года три-четыре, она весело смеется, пытается скрутить рожки из еще кудрявых, не слишком коротких отцовских волос. А Рикхард, одной рукой, подхватив подмышки, держит строящего рожи Альтина, приподняв немного над землей, другой – обнимает Хонрада. Хонрад тоже улыбается, правда чуть сдержано. А Рикхард – широко и беззаботно, я никогда не видела, чтобы он улыбался так. Здесь он по-настоящему счастлив. И его жена. Она стоит на полшага в стороне, строго выпрямив спину.

Потом – похороны. Прощание с Одальбергой.

И все же – Альтин держит отца за руку, второй рукой утирая слезы. Хонрад рядом.

Рикхард смотрит куда-то перед собой. Даже не на гроб, а в пустоту, погрузившись в свои мысли.

Как он там сейчас?

Рикхард появился через неделю, утром, еще до полудня.

– Пойдем купаться? – сходу предложил он так, словно на деловую встречу позвал.

Ладно, почему нет. Вода уже теплая.

Рикхард был какой-то не такой, странный, слишком где-то в себе… впрочем, я понимала и не задавала лишних вопросов. Ему и так нелегко сейчас. Какие бы там отношения ни были, но все же шестнадцать лет… и жизнь так меняется.

На берегу он быстро разделся, бросил мне: «я сейчас, ладно?» и влетел в воду с разбега, поднимая волну брызг. Потом нырнул, долго плыл под водой, что я даже слегка забеспокоилась, потом вынырнул и снова поплыл – далеко, быстро, словно пытаясь успеть куда-то… Я не могла угнаться за ним, да и не пыталась. Я хорошо плаваю, хотя в последние годы совсем нечасто приходилось, но бессмысленно догонять. Я ждала его у берега.

Он вернулся.

– Прости, – сказал чуть виновато.

Сгреб меня в объятья, поцеловал.