Любовные похождения шевалье де Фобласа

Процесс над Людовиком XVI. Луве подготовил выступление в поддержку обращения к народу по вопросу о судьбе бывшего монарха. Но прения прекратились, выступить ему не дали, впрочем, его речь вскоре была опубликована. Как и большинство жирондистов, Луве голосовал за утверждение приговора народом, за смерть короля, но с ее отсрочкой до принятия новой, республиканской Конституции. Голосование было поименным, поэтому он мог обосновать свое мнение: «Граждане, я голосую за смерть, но при условии, что приговор будет приведен в исполнение только после того, как французский народ примет Конституцию, которую вы обязаны ему представить. И не говорите, что я другими словами опять призываю к обращению к народу, против которого вы уже проголосовали, ссылаясь на то, что этим мы разожжем гражданскую войну. Пусть так! Для того, что я сейчас предлагаю, народу не надо будет собираться немедленно, зато позднее ему уже ничто не помешает, вы же сами постановили, что во Франции будет только та Конституция, которую примет народ. И я точно знаю, что тогда все аристократы, число которых не так велико, как вы утверждаете, объединятся, чтобы уничтожить в колыбели республиканское правительство. И в этих условиях еще неизвестно, не будет ли жизнь этого преступного короля скорее вредна, чем полезна для планов реставрации монархии. В самом деле, если его не будет в живых, что помешает явиться какому-нибудь интригану, сгорающему от желания унаследовать трон, жаждущему верховной власти и более опасному, потому что его менее известные и громкие преступления еще не полностью его дискредитировали? <...> Его спасение пока еще в ваших руках. Остерегайтесь злоупотребить вашей властью, свято храните права тех, кто послал вас сюда, воздайте должное национальному суверенитету, и если, исполнив свой долг, вы падете от рук мятежников, вы, по крайней мере, погибнете достойными сожалений, достойными уважения. Ваши департаменты восстанут, чтобы отомстить за вас и за свободу. Вы умрете, но сохраните бесценный вклад народного представительства, вы спасете Республику. И здесь не может быть колебаний. В общем, таковы принципы.

Граждане, люди, времена и обстоятельства могут меняться. Принципы не меняются, и я не изменюсь так же, как они.

Я голосую за смерть Людовика, но при этом непременном условии, и я категорически заявляю, что мнение мое непоколебимо, я голосую при условии, что приговор будет исполнен только после того, как французский народ примет Конституцию, которую он поручил вам ему представить» (2: 192). Голос Луве при подсчете голосов, отданных за казнь короля, учтен не был.

10 марта

Волнения в Париже, руководимые «бешеными» под лозунгом радикализации революции. Луве не дают слова в Конвенте, монтаньяры делают все, чтобы не выпустить его на трибуну, и он печатает памфлет: «Национальному конвенту и всем, кто мне доверяет, о заговоре 10 марта и об Орлеанских заговорщиках». «Он был перепечатан в нескольких департаментах, в Париже мне пришлось напечатать почти шесть тысяч экземпляров. Он произвел бы громадный эффект, если бы некоторые зарвавшиеся проконсулы, которые уже утвердились в департаментах и ни с чем не считались, вскрыв пакеты, не задержали их прямо на почте» (1: 46).

В этом памфлете Луве не только указал на диктатуру как цель Робеспьера и его сторонников, но и на то, какими путями они к ней придут. «Они придут к тирании через разбой: чтобы царить, они будут грабить, а чтобы грабить, будут убивать. Все, что я мог тогда сказать, я сказал, а то, о чем я не мог говорить, я наметил. <...> Увы! то был глас вопиющего в пустыне, заговорщики заглушали мой голос всеми способами, а мои друзья слушали, но не слышали. И потому, уверенный в нашем скором и неизбежном поражении, я каждый день повторял моей дорогой Лодоиске: “Этим людям (жирондистам. — Е.Т.) не избежать эшафота, я должен был бы немедленно оставить их, если бы их партия не была партией долга и добра”» (1: 47). Как бы там ни было, но этот памфлет стал еще одним поводом к будущему изгнанию Луве из Конвента.

Апрель

Весь этот год, так же, как и предыдущий, Луве пишет стихи. Он готовит к изданию сборник стихов, а также свои письма, которые, по свидетельству современников, представляли огромный интерес. Почувствовав, как сгущаются над жирондистами тучи, он отдал их на хранение другу, но тот во время террора испугался и все сжег. Таким образом до нас дошли только два стихотворения Луве — гимн свободе, который он сочинил в изгнании и включил в свои мемуары, а также романс из «Одного года...».

2 июня

Изгнание жирондистов из Конвента; двадцать два жирондиста предстают перед трибуналом. Остальные члены партии находятся под домашним арестом и ждут своей очереди. Луве прячется у своих верных друзей в Париже, две недели в доме «Бремонов» (см. примеч. 1 к «Посвятительному посланию к первым пяти книгам»), а потом у некоего «славного молодого человека».

23 июня