Любовные похождения шевалье де Фобласа

Путь был полон тревог и опасностей, но в конце концов жирондисты остановились в Сент-Амбезе, неподалеку от Бордо, в пустом доме, принадлежавшем родственнику Гаде. Гаде со свойственным ему прямодушием в ближайшем же трактире назвал свое имя, выдав таким образом себя и товарищей. И только потом они узнали, что власть в городе перешла в руки их противников, по городу прошли аресты, начинался террор. Гаде ушел в Сент-Эмильон, свой родной город, где он надеялся найти для всех убежище и где уже должен был находиться Салль. Шестерым его товарищам пришлось тихо сидеть взаперти и ждать. С огромным трудом им через два дня удалось ускользнуть от преследователей в Сент-Эмильон, но каково же было их разочарование, когда выяснилось, что ни одна душа не решается предоставить им убежище! Их приметы были хорошо известны, куда они направились — тоже, оставалось надеяться только на удачу и ловкость. И первым делом они решили рассеяться. Луве решил идти в Париж, к Лодоиске, и говорил, что готов взять с собой двух-трех товарищей. «Я тоже, несмотря на печальный опыт Гаде, надеялся на своих друзей!» (1: 151). Барбару, Валади¹ и его друг согласились идти вместе с ним. Петион ушел в неизвестном направлении вместе с Бюзо, Салль и Гаде устремились в ланды. Все надеялись выиграть время, ибо не верили, что режим террора продержится долго.

Но лишения, опасности и мучения продолжались. Почти две недели Луве, Барбару и Валади скрывались на сеновале у священника, и Луве благодарил Бога за то, что Лодоиски не было рядом. Гаде и Салль, постучавшись во все двери, нашли прибежище у доброй женщины, госпожи Буке, которая сказала, что приютит и их товарищей. Все устроились в пещере, входом в которую служил колодец, и через какое-то время к ним также присоединились измученные Бюзо и Петион. Тереза Буке — «ангел небесный» (1: 159) — снабдила их матрасами и одеялами, дала стол, стулья, фонарь, приносила газеты и книги. В подземелье было холодно, сыро, душно, но, несмотря ни на что, жирондисты принялись за работу. Луве и Бюзо начали писать мемуары, Салль сочинил пьесу, посвященную Шарлотте Корде, Гаде посвятил ей стихи. Бюзо, Петион и Барбару пишут шутливые рецензии на пьесу Салля — она им очень не понравилась². Однако вечно скрываться в эпоху террора было невозможно. В начале ноября приехал муж Терезы Буке и пришел в ужас от того, что делает его жена. Товарищам опять пришлось разделиться. Гаде и Салль перебрались на чердак к отцу Гаде, Петион, Бюзо и Барбару укрылись у парикмахера, который согласился спрятать их за деньги, Валади ушел один к своему родственнику в Перигё, а Луве устремился в Париж, и это спасло ему жизнь, так как все его товарищи очень скоро погибли. Были казнены и Тереза Буке вместе с мужем и отцом, а также члены семьи Гаде³.

«Я сто раз вам говорил, — писал Луве в своих записках, обращаясь к товарищам, — бывают такие безнадежные положения, когда жизнь теряет смысл. Сто раз я предупреждал вас, что, когда я дойду до такой степени отчаяния, когда мужчина может решиться покончить с собой, я не стану стреляться, я пойду в Париж. Я знаю, тысяча против одного, что мне не дойти, но я должен хотя бы попытаться. Только так мне позволено покончить с собой; моя семья, мои старые друзья еще имеют надо мной такую власть. Вы же знаете, какая женщина ждет меня! Пусть друзья мои знают, что, оставшись один на всем белом свете, я все еще отдавал им дань своего уважения; я не разуверился в них и сделал все возможное, чтобы обнять их. Я думал: пусть Лодоиска знает, что я погиб, обратившись лицом в ее сторону!» (1: 171).

В маленьком якобитском паричке, с подложным паспортом на имя гражданина Ларше, санкюлота, освободившись от всего лишнего, но тщательно пряча в одежде пистолет, скорострельный мушкетон и завернутые в кусочек перчатки пилюли с опиумом (на случай, если надо будет покончить с собой), Луве прощается с друзьями, которых он больше никогда не увидит, и шагает по дороге вместе с «ненавистью к тиранам, презрением к рабам и к смерти. О моя Лодоиска! Меня влекли твоя бессмертная нежность, твой всевластный гений!» (1: 172). «Из глубины Жиронды, где повсюду меня окружала смертельная опасность, свет звезды твоей звал меня, звал беспрестанно <...>. И что ж! С открытым лицом и высоко поднятой головой, с оружием в руке и с душой, устремленной к тебе, я прошел, прошел посреди всех их комитетов, комиссий и приспешников, прошел сквозь толпу убийц. Без тебя я бы погиб» (1: 239).

Ноябрь