Любовные утехи русских цариц

Наших цариц, дорогой читатель, можно обвинить в чем угодно, но только не в кровосмешении. Никогда такого бесчинства они себе не позволяли, и от своих любовников детей рождали здоровыми и крепкими, поскольку смешения «голубых кровей» не происходило, а даже наоборот, в царскую кровь плебейская полилась, особенно у Елизаветы Петровны, демократический альков которой был насыщен разными там возчиками, лакеями и солдатами. Нарожала таких детишек наша любвеобильная царица довольно много. Сколько? О, это уже другой вопрос, и на него никто в мире вам не ответит. Нет единства в этом вопросе ни у историков, ни у биографов, ни у хроникеров того времени. В среднем, не претендуя на достоверность, удаляя все спекулятивные мифы и легенды, мы можем сказать: около девяти. Почему такая неточность в подсчете? А потому, что каждое рождение ребенка сопровождалось глубокой тайной, а беременность Елизаветы Петровны, облаченной в широкие платья, была совсем невидима. А поскольку ее состояние здоровья сопровождалось бесконечными рвотами, коликами, запорами и обмороками — поди докажи, от беременности это или от недомогания. Сейчас же по рождении ребенка его забирала или итальянка Джиованни, или постельничий Чулков. И все. Можем вас только уверить, что все они хорошо воспитывались и будущее их было обеспечено.

Относительно отцов внебрачных детей Елизаветы Петровны у историков большая путаница. Самый авторитетный из них, К. Валишевский, опровергая мнение многих, утверждает, что и от Шубина, этого раннего любовника императрицы, имелся ребенок, дочь, которую потом пристроили фрейлиной при дворце. И если когда вам, дорогой читатель, в исторических книжках попадутся две фамилии действительных статных советниц Марьи Филипповны Бехтеевой и Ольги Петровны Супоневой, знайте — это дочери русской царицы Елизаветы Петровны от неизвестного отца.

Хотя опять же в то время можно было во дворце подслушать, что, собственно, отец их известен: это дворянин Григорьев, принимающий участие в постройке дворца в Царском Селе и нашедший случай на короткое время сблизиться с царицей. Вот видите, дорогой читатель, как все приблизительно с детьми Елизаветы Петровны, и чтобы их всех «на белый свет» вывести, понадобится не один год внимательного изучения и анализа всех имеющихся архивных материалов. Но вообще-то во имя чего такой адский труд? Чтобы только иметь возможность констатировать: детей у царицы было ох как много и от разных отцов.

От Алексея Разумовского у царицы было двое детей — дочь и сын. Любовник царицы Бестужев повенчал эту дочь со своим сыном. Историк Дюкло утверждает, что от брака Елизаветы Петровны с Разумовским родилось восемь детей. Мы не особенно верим этой версии, по нашему мнению, историк, верно угадав с их количеством, малость перепутал с отцами и сунул их всех оптом к Разумовскому. А правда во всем этом только та, что действительно в 1753 году родилась дочка. Не она ли княжна Тараканова? И кто ее отец: Разумовский или Шувалов? Пока эти вопросы оставим без ответа. В дальнейшем в главе о княжне Таракановой постараемся выяснить все возможные версии.

Иностранный писатель Кастер утверждает, что детей у Елизаветы Петровны было трое, и все от Разумовского. Кастер намекает, что старшие — это сыновья. Со всей определенностью можем утверждать, что нам известны имена двух сыновей Елизаветы Петровны. Один умер после 1800 года, а другой учился химии у профессора Лемана и вместе со своим учителем был удушен какими-то ядовитыми испарениями из пролитой бутылки.

Один из сыновей Елизаветы Петровны носил фамилию Закревский. Это мы точно знаем. Но Закревских в России было много, хотя историк Г. Гельбиг утверждает, что все восемь Закревских того времени — это братья и сестры и дети императрицы Елизаветы Петровны, ибо она в отличие, скажем, от Екатерины Великой не больно свой мозг разнообразием фамилий утруждала: Закревские, и все. И если вам, дорогой читатель, на страницах исторических книжек будут попадаться персонажи с этой фамилией, отнеситесь с большим вниманием: того и гляди, это дети и родичи царицы Елизаветы Петровны. Ни одного из своих детей не пожелала Елизавета Петровна официально признать за своего, и ее доверительница Джиованни приняла всех за своих собственных.

А нас другой вопрос мучает: почему это в восемнадцатом, и довольно цивилизованном, веке русские царицы так много и охотно рожали? Все дворы Европы уже понемногу перешли к нововведению некоего врача Кондома, который, будучи при дворе Карла XI, большие облегчения в последствиях сексуальных увлечений дамам принес. Этот предохранитель от беременности, прообраз которого известный Казанова после одиннадцатого раза своей венерической болезни представил в виде собственноручно сконструированного колпачка из кишки овцы, быстро завоевал себе мировой рынок. И даже монашенки на Западе знали о чрезвычайных преимуществах кондома и охотно ими пользовались. И тот же Казанова рассказывает о прекрасной монахине из Мурано, которая предложила ему надеть «лучшего друга всех тайных любовников».