Люди

Мы вышли с самого утра, пока еще не жгло нещадное солнце. Я все еще ходил с тростью. Константин бодро шагал чуть впереди, я хоть и медленно, но уже более-менее уверенно, шел позади. Путь оказался недолгим, всего каких-то пятнадцать минут ходьбы, и мы оказались на окраине деревни. На немногочисленных участках жизнь кипела вовсю. Жители приветствовали Константина, лишь завидев его. Он желал доброго утра и здравия в ответ, широко улыбался каждому. Я же, насупившись, опустил глаза в землю, съежился, постарался быть как можно меньше и незаметнее. Мы прошли мимо домов и отправились чуть дальше. Там, на отшибе, стоял еще один домик. Мы завернули туда. Константин сам открыл калитку, мы вошли во двор.

– Ох, сыночки мои пришли, – откуда-то радостно залепетала старушка, вскоре я увидел очень старенькую бабушку, медленно выходящую на приступок возле дома. По ее движениям руками я понял, что она была почти слепая.

– Здравствуй, Алевтина.

Старушка замерла, будто прислушиваясь, пожевала губы и вдруг ответила:

– Ничего не услыхала, что ты говоришь, сыночек, но и тебе здравствуй. Привел помощника?

– Да, недавно появился у меня.

– А… То чую – нездешний, – проворковала бабуля, – струменты там, – махнула она рукой в сторону покосившегося сарая. – Скоро молока вам принесу.

Константин кивнул, а бабуля посмотрела на него замутненными невидящими глазами, заулыбалась и неспешно пошла в дом, держась за стену.

– Поможем Алевтине с забором, надо будет установить новые опоры. Там не так уж и много, до обеда справимся. Сама не может, а соседи не помогают.

– Почему соседи не помогают?

– Боятся…

– Чего им бояться старушки?

– Лучше тебе самому у нее спросить.

Я смутился. Меньше всего мне хотелось говорить с кем-то кроме Константина.

– Она совсем незрячая и неслышащая?

– Я бы так не сказал, – туманно ответил Константин. – Это она только с виду может показаться такой, но слышит и видит то, чего обычными органами чувств не увидишь и не услышишь.

– Ты веришь в это? Она как экстрасенс?

– В этом мире всему есть место, – Константин снова туманно ушел от ответа, и мы принялись за работу.

Мы закончили, когда солнце уже начало припекать. Ужасно хотелось пить, пот тек ручьем. Я отошел на метр и поймал себя на том, что любуюсь проделанной работой.

– Хорошо поработали, – сказал Константин, вытирая пот со лба рукавом. – Завтра с утра пораньше зайдем, покрасим еще. У меня как раз осталась банка краски, должно хватить.

Как раз и Алевтина вышла из дома, неся в руках глиняный кувшин. Я отметил, что никогда вживую не видел таких кувшинов, только в фильмах. Константин поблагодарил, взял из ее рук кувшин и отпил. Он передал кувшин мне, и я с наслаждением тоже отпил из него.

– Может, еще из колодца хотите освежиться?

Константин кивнул, и бабуля повела нас во двор. Там мы достали из колодца ледяной воды и стали пить и умываться.

Алевтина стояла рядом и вдруг ни с того ни с сего обратилась ко мне.

– Какой худенький, – пролепетала она, чуть не хватаясь за голову, помолчала и добавила: – Ты что-то спросить у меня хотел?

Я посмотрел на Константина, тот кивнул, и я осмелился с ней заговорить.

– Отец Константин мне сказал, что вас боятся жители деревни. А почему?

И вдруг с крыши дома съехал шифер и с диким грохотом приземлился на землю, чуть не убив кошку. Кошка закричала, зашипела и пулей исчезла за только что поставленным забором.

Бабуля вдруг засмеялась и театрально вскинула руки:

– Ах, чуть Мурку не забило!

– Алевтина, починим все, – успокоил ее Константин.

Бабуля только отмахнулась от него и повернулась ко мне.

– Почему меня боятся? А я правду им всегда говорю, а правду мало кто любит. Вот только Костя и любит. Кто ж из них хочет неприятное о себе слушать, коли много неприятного в себе носит? Да, я тоже не ангел, но вижу дальше своего носа. А насчет шифера: тебе, худеньки мальчик, нужно то, что ты в храме нашем почуял, в душе своей всегда носить – и перестанешь молчать ртом, коли станешь молчать нутром. Не проклятие это, а наставление.

Я удивился, что Алевтина знает про храм и про мое проклятье молчать. Но прав Константин, что эта бабушка видит и слышит больше обычных людей, имеющих и зрение, и слух. Я с трудом понимал, каким образом перенести то ощущение из церкви в свое нутро. Как церковь переместить в свое тело?

– Костя тебе все расскажет, не переживай, – утешила меня Алевтина.

Я мысленно поблагодарил ее, она, будто услышав, улыбнулась мне в ответ. Чуть кошку ее не убил. Пока все не так плохо, из живых никто сильно не пострадал.

Мы возвращались, шли как-то быстрее. У меня будто прибавилось сил – помогли бабушке, сделали доброе дело, как-то приятнее на душе стало. К тому же появилась надежда избавиться от терзающего меня проклятья. Метод мне казался сомнительным, но выбирать не приходилось. Да и не так уж я и удивился после всех моих испытаний. Я будто разучился удивляться.

– Почему же при тебе, Константин, не происходит ничего плохого, но происходит, если рядом посторонний, обычный человек?