Люди безразличий

Я снова услышал звонок, но уже в настоящем: отец (кто ж еще?) предупреждает о надвигающемся шторме. Прошу инструкций. Наставник буркнул: «По обстоятельствам». Интересное дело, снова год ждать, если смоет всех к чертовой матери? И на это лишь спокойное «не выражайся». Злюсь и игнорирую еще какие-то малозначительные – я уверен – наставления. Да черт с ними, но Ада? – это я уже про себя, но мой внутренний голос осуждающе-предательски подсовывает «не выражайся». Связь прервалась, вылезаю на поверхность – в замкнутом пространстве замкнулась мысль – надо мной безмятежная синева. Глубокая и спокойная. Обманчиво глубокая и обманчиво спокойная. Лживо безмятежная синева. Решение принято, возвращаюсь и нахожу по номеру нужный мне экземпляр – все, теперь не ускользнешь! Под прицелом моего взгляда Ада чистит рыбу, проводя ножом от свисающего хвоста к прикрытой второй рукой голове снова и снова, снова и снова, с каждым взмахом раздражая меня сильнее и сильнее, сейчас к ней присоединилась вторая, синхронно, будто отражая ее, делает взмах, и еще, и еще, и перламутрово-серые пайетки осыпаются им под ноги. Ада внезапно встает и целенаправленно идет к приветливо спешащим навстречу волнам. Остановилась на границе сухого и мокрого песка. Неужели заметила признаки шторма? Я, например, не вижу ничего. И она не видит. Волна смогла коснуться лишь кончиков ее пальцев, а затем смиренно поползла назад, Ада резко, будто желая догнать, рванула вперед – мгновение – и вот она уже плывет. Я нетерпеливо жду, а время будто замерло, порождая сходство Ады с бабочкой, застывшей в ловушке янтаря. Наконец, Ада на берегу, но, увы, никуда не спешит: стоит, щурясь, лицом к солнцу, выжимая морские слезы из пепельных волос. Изгрызенный карандаш пришел в негодность: выплевываю щепки, одновременно рукой шаря в ящике стола в поиске новой деревянной жертвы и гипнотизируя экранное изображение: «Ну же, давай, иди к озеру, ну же, ну же». Ада, словно поддавшись, действительно направилась к нужной тропе. В это время я судорожно (и почему раньше не догадался узнать, как) пытался подключиться к индивидуальному динамику. Вскоре мне это удалось – удобный пользовательский интерфейс – и я то ли от неожиданного успеха, то ли от нервного перевозбуждения крикнул: «Ада, слышишь, Ада?» Она мгновенно остановилась и зажала уши руками. Не хватало только стать причиной ее глухоты! Начал снова, уже шепотом: «Слышишь?» Ада, боязливо озиралась, но наконец, ответила: «Кто здесь?» Как-то я не продумал вероятное продолжение нашей беседы после этого (что уж там) ожидаемого вопроса, но быстро нашелся: «Создатель всего. И говорю с тобой, чтобы ты была моим наместником здесь. Вернись на берег, как можно быстрей собери всех людей у озера и жди. Такова моя воля». – «Ждать чего?» Снова логично. «Жди моих слов», – убедительно и значимо, на мой взгляд.

Ада поочередно подходила к каждому, рассказывая о разговоре с самим Создателем всего, и вскоре, один за другим клоны – безымянное стадо – потянулись к островному озеру, все, кроме Ады и двух германов (вот так сюрприз!). Что же это получается: внешне одинаковы легковерные и скептики? Не время противостоять: посмотрите только на заплывшее ватной чернотой небо, на встающие на дыбы волны, на склоненные в благоговейном страхе пальмы и поверьте, но нет, они уперлись как два барана в отличие от остальных покорных овец. Один заявил, что не сдвинется с места, второй назло – глупая бравада – пошел соревноваться с обезумевшей стихией, но был сбит с ног, а через мгновение сдернут с берега морской рукой. Звоню отцу, ответил тут же, будто ждал. Докладываю: ЧП. Расспрашивает о подробностях. Да какие тут подробности? Один из поселенцев, вернее, одна, заметила, что погода меняется и уговорила всех жителей пойти к озеру. Почти всех. Двое отказались, один погиб. А второй? «А второй…» – начал было я, взглянув на рябую дрожащую картинку на экране, и внезапно голос пропал, хотя я продолжал открывать рот, будто копируя движения молчаливого персонажа, придавленного массивным стволом, который изо всех сил пыталась поднять хрупкая беззвучно кричащая Ада. Не обращая внимания на недовольные «чего там у тебя» отца, я попытался подключится к динамикам и микрофонам, но тщетно – одни помехи. Тогда я стал просить отца прислать медпомощь: у мужчины, на сколько могу судить, открытый перелом, а у женщины лицо в крови (мнимая надежда, что не в ее). В ответ сухое «исключено», а далее инструкция: каждые полчаса докладывать о координатах места положения мужчины, давлении и пульсе. «А если наши дикари решат похоронить его в водах мирового океана, – сказал словно с издевкой, – то доложить сразу». Внезапно связь прервалась и погасли все мониторы. От бессилия ударил кулаком по столу и тут же взвыл – боль быстро отрезвила: безопасней мерить комнату шагами. Пройдясь несколько раз по периметру, из угла в угол, от стены до стены, я вылез наверх. Надо мной все та же лживая синева.