Люди идут по дороге

«От пьянства люди лечатся», — сказал мне зам. по тылу
И щёки свои красные надул, как паруса, —
Бумажку, хрень какую-то суёт мне прямо в рыло:
«Поедешь на лечение! На сборы — полчаса!»

Мне дали в провожатые очкастого майора —

Спортсмен, отличник, умница, наставник, строевик!
А я, бывает, спать ложусь в овраге у забора,
Мне птицы машут крыльями, ко мне патруль привык!

И вот мы покумекали,

Вагон узнали свой,
И он сказал: «Поехали!»,
Зевнул, махнул рукой.

Уселись боле-менее,

Шепчу: «Товарищ, брат,
Махнём за уважение
По двести пятьдесят!»

Он поначалу ёрзал, то да сё, мол, трали-вали,

Согласен грамм на семьдесят, а больше — ни-ни-ни!
И мы по первой приняли, конфеткой зажевали,
И он затрясся: «Господи, спаси и сохрани!»

Сидеть бы нам по-тихому, культурно керосинить,

А он три фляги высосал, — как рыба, рот раскрыл,
В титан полез, обжёгся, ждёт, когда вода остынет,
Часы, погон, кокарду, портупею утопил!

И, пополам согнувшись, мы остались в пополаме,

Зато на кухне плётками гоняли поварих:
«Отход! Подход! Фиксация! Равнение на знамя!
Эй, кто там правой шлёпает? С носка ему, под дых!»

Огни вдали размазаны,

Майор скулит во тьму:
«А с кем, вообще, мы связаны?
И что у нас к чему?»

Вот звякнула, как запонка,

Упала мысль. Я рад,
Что мой внучатый папенька
Прабабке сводный брат.

А я служу на севере,

И, значит, у меня
Троюродные девери —
Ближайшая родня.

Мы к машинистам бегали показывать дорогу,

Парад давали, спорили: «Ну, всё же, кто мы есть?»
По коридору топали, шагали строем в ногу,
Тянули спички, думали, гадали, где нам слезть.

На чём в разведку ездиим — на лошади, на танке,

А, может, мы ракетчики? Спортрота? Ни хрена!
Мадам в пенсне сказала нам, что мы — орангутанги,
И с горя с нами выпила без закуси до дна.

Майор с какой-то выдрою

Затеял хоровод,
В окно махал поллитрою,
Кричал, что всех убьёт!

Потом «Калинку» спели мы,

И в тамбуре, в углу
У печки под шинелями
Заснули на полу.

…Часы над ухом тикают, бегут собаки-стрелки,

Вот проводницын голос мы сквозь дрёму узнаём:
«А если кому холодно, возите с собой грелки!
Вас тут — как кур в курятнике, и всех доставь живьём!»

Мы вздрогнули, прочухались: под боком Дарья с Марьей,

А за окошком вечная, сплошная мерзлота.
Эх, нам бы в Запорожье! Мы попали в Заполярье!
Да кто рулил-то, где он? Гад, скотина, сволота!

И даже Дарья с Марьей

Рыдают в свой стакан:
«В каком мы полушарии,
Каков меридиан?»

Майор чего-то понял,

И вперёд, вон, на таран
Мы мчимся, словно кони,
Вскачь, галопом на стоп-кран!

Мы из вагона выпали, мы вдаль, по снегу, сами

Пошли заре навстречу через лес наискосок,
Приток по льду какой-то переходим с фонарями,
У нас упадка нету, есть настрой на марш-бросок!

Мы под сосной последнее разлили по стаканам,

Нас местные увидели, попадали с телег,
А мы по назначению стремимся, шаг чеканим —
Хозяева́, начальники лесов, полей и рек!

Вперёд и вглубь, до обморока —

И вот он, этот дом,
Вдоль по забору проволока,
Все двери под замком.

А мы вокруг да около

Гуляем взад-вперёд,
Соображаем, кто кого,
Зачем, куда сдаёт.

Я был во всеоружии, а он — без портупеи,

И свора санитаров — гренадёры, удальцы! —
Его с порога вяжут, держат пальцами за шею
И тащат в процедурную — втыкать в него шприцы!

…В родную часть приплёлся я, заплакал у порога,

Начальство в шашки резалось: «Чего уж там, служи!
Кто лечится — пусть лечится, сегодня с этим строго.
Ступай. Следи за выправкой. Со штабом связь держи».

Один, с тоской во взоре я

Встречаю Новый Год, —
Майор в профилактории
Ушанки, тапки шьёт.

Пишу ему исправно я

И шлю зелёный чай:
«Здоровье — это главное!
Товарищ, не скучай…»

1993