Люди идут по дороге

Он заходит свободно и гордо,
Заступает на вахту в дозор —
Юра, бывший штангист, мастер спорта,
Олимпийский, в натуре, призёр.

Он сидит у стены молчаливо,

Он огромен, и он справедлив.
Пиво пенное, вкусное пиво
Нам даёт тётя Шура в розлив.

Юра брови мохнатые сводит,

Если хамство пускается в ход.
Он встаёт, справедливость наводит,
И обратно садится, и пьёт.

К нам однажды — к простывшим, озябшим,

«Мусора» со свистками пришли,
Руки за спину первым попавшим
Заломили, во мрак повели.

Ой, темно на душе, ой, погано,

Пиво в кружках от злости кипит!
«Мусор» Миша, как свёкла, румяный —
Самый старший, и толстый, и пьяный,
Хочет денег, над ухом хрипит.

Юра встал, развернул свои плечи,

Отобрал у легавых свистки,
Воронок об панель покалечил,
Эполеты порвал на куски.

Он им дал колбасы для прокорма,

Пива дал — чем богат, тем и рад,
И не дал перевыполнить норму
По отлову нормальных ребят.

«Мусора» воронок починили

За полгода, а, может, за год,
Юру брать всей толпой прикатили —
Может, рота, а, может, и взвод.

Вот они перед ним по программе

Вроде мельниц стоят ветряных,
Машут палками, машут руками!
Юра, с кружкой, один против них!

Сеня, друг, подошёл на протезе,

Юру, грозного, треплет за бок:
«Ну зачем ты на мельницы лезешь,
Смелют к чёрту тебя в порошок!»

Было скользко, и Юра споткнулся,

И на них покатился, как ёж,
В воронок под ружьём кувыркнулся,
И исчез, и пропал ни за грош.

Так и ездиют к нам на машинах,

Чтоб людей раскалять добела —
Офицеры, сержанты, старшины:
«Мы его победили, козла!»

Вот за стойкой грустит тётя Шура,

Сеня мечется, в дудку трубя:
«Юрий Юрьевич, Юрочка, Юра,
Мы всё помним, мы пьём за тебя!»

За окном почернела природа,

Соловей на берёзе затих,
И менты над душой возле входа
Вроде мельниц стоят ветряных,

Заливают шары на халяву.

Мы в сторонку отходим, скорбя,
Мы найдем на них, гадов, управу,
Юра, где ты? Мы пьём за тебя…

1992

«Пусть работой и жизнью ушиблены мы и контужены…»