Людовик XIV и его век. Часть вторая

— Для того, чтобы сообщить вам, что ваши друзья убеждены, что вам следует твердо стоять на своем и тогда двор вернет вам свободу. Однако ошибается и та, и другая сторона. Мазарини ошибается, полагая, что вы согласитесь на его предложения. Ваши друзья ошибаются, полагая, что вам достаточно твердо стоять на своем и тогда вы отделаетесь просто отставкой. Сам по себе Мазарини удовольствовался бы этим, но королева приходит в отчаяние от одной только мысли, что вы можете выйти из тюрьмы. Ле Телье утверждает, что кардинал Мазарини лишился рассудка, если, держа вас в своих руках, думает отпустить вас на свободу; аббат Фуке в бешенстве, а Сервьен соглашается с мнением министра лишь по той причине, что оно противоположно мнению его коллег. Итак, подытожим: один лишь Мазарини хочет освободить вас, да и то это под вопросом. Ваша борьба как архиепископа вызовет возмущение, но и только. Папский нунций будет сыпать угрозами, но ничего другого делать не станет. Капитул будет протестовать, но его протесты никто не станет слушать. Приходские священники станут читать проповеди, но этим и ограничатся. Народ, возможно, пошумит, но, будьте уверены, он настолько устал от бунтов, что ни в коем случае не возьмется за оружие. Все, что я сказал вам сейчас, двору известно не хуже, чем мне. Итогом всего этого шума станет то, что вас переведут в Гавр или Брест, и там вы окажетесь в полной власти ваших врагов, которые поступят с вами по своему усмотрению.

— А как вы полагаете, способен кардинал отравить меня? — со спокойствием, указывавшим на то, что он уже останавливался на этом предположении, спросил кардинал де Рец.

— Нет, — ответил президент, — Мазарини не кровожаден, я его знаю; но меня ужасает то, что я узнал от ваших друзей.

— И что же вы узнали?

— Что Ноайль говорил вам, будто решено действовать в отношении вас скоро и притом следуя примерам, которые уже не раз подавали соседние государства.

— Итак, — промолвил кардинал, — вы требуете, чтобы я подал в отставку?

— Нет, но я спрашиваю вас как превосходного казуиста, коим вы являетесь, обяжет ли вас к чему-нибудь прошение об отставке, если на нем будет значиться, что оно подписано в донжоне Венсенского замка?

— Нисколько, — ответил кардинал. — Вот поэтому, как вы понимаете, они и не довольствуются прошением, а требуют еще и поручителей.

— Ну а если мне удастся устроить так, — спросил Бельевр, — что от вас не будут требовать такого поручительства?

— О, тогда, — воскликнул кардинал, — я подпишу его в ту же минуту!

— Хорошо, — сказал Бельевр, — остальное я беру на себя. Вы же держитесь твердо и не соглашайтесь ни на какие другие условия, кроме самой отставки.

Рец пообещал последовать этому совету, и президент вышел от него с крайне удрученным выражением лица.

За дверью он столкнулся с Праделем.

— Ну и как? — поинтересовался тот.

— Ах, — промолвил президент, — как видите, я в отчаянии!

— Так он отказывается? — спросил Прадель.

— Да, но его удерживает не должность архиепископа, она мало его заботит, и при любых других обстоятельствах, я думаю, он легко согласился бы подать в отставку; но теперь он полагает, что сделанным ему предложением предоставить поручителей оскорбили его честь, и ни за что не согласится на него. Так что я не хочу вмешиваться более в это дело, все равно толку тут не будет.

И с этими словами он удалился.

На другой день президент Бельевр явился снова. Мазарини, опасавшийся возобновления бунтов, поскольку в его планы входило спокойно провести коронацию короля и после этого распорядиться всеми своими силами для того, чтобы отразить угрозу со стороны принца де Конде, согласился на компромиссное решение, которое устраивало всех. В обмен на семь предложенных ему аббатств кардинал де Рец соглашался на отречение; однако до тех пор, пока папа не утвердит этого отречения, кардинал должен был оставаться узником в Нанте под охраной маршала де Ла Мейре, который был родственником кардинала через свою жену и которому, по признанию самого маршала, кардинал почти спас жизнь во время волнений, случившихся по поводу ареста Брусселя. Во всяком случае, что бы ни воспоследовало из отречения кардинала, маршал де Ла Мейре с разрешения короля вручил президенту Бельевру письменное обязательство ни в коем случае не выдавать кардинала Реца в руки его величества.

О гарантиях вопрос больше не стоял.

Предложение было настолько превосходно, особенно с учетом мысленной оговорки, которой кардинал де Рец рассчитывал воспользоваться, что он даже не хотел верить тому, с чем пришел к нему посредник; но тот вынул из кармана письменное обязательство маршала ле Ла Мейре. Оно было составлено в следующих выражениях: