Людовик XVI и Революция

Почивший здесь сеньор, по виду не колосс,
Три имени носил и все, увы, с собой унес.

В итоге г-жа Саббатини соблазнила Святого Простака (так прозвали при дворе г-на де Ла Врийера, однако не по причине его святости, а потому, что было короче и забавнее называть его Святым Простаком, а не г-ном де Сен-Флорантеном).

К несчастью для обоих любовников, каждый из которых уже был связан семейными узами, г-жа Саббатини была чрезвычайно плодовита, а герцог де Ла Врийер отличался чрезвычайным сластолюбием: итогом этого союза стала целая толпа детей, которым их происхождение, внебрачное с обеих сторон, не сулило легкого будущего. Нужно было быть Людовиком XIV, чтобы узаконить детей г-жи де Монтеспан, да и то, как мы видели, это усыновление стало для герцога Менского и графа Тулузского терновым венцом.

Стало быть, следовало отыскать компромиссный выход. Предстояло найти мужа, который ничего не требовал бы от своей жены и не склонен был требовать что-либо вообще, а поскольку первый брак г-жи Саббатини заключался за границей, было заявлено, что его можно не учитывать и приступать к заключению нового.

Нашелся дворянин по имени г-н де Ланжак, а точнее, де Леспинасс, ибо семья Ланжак отреклась от него, так вот, повторяем, нашелся дворянин, согласившийся жениться на жене г-на Саббатини и признать своими детей любовницы г-на де Ла Врийера.

Из этого воспоследовала судебная тяжба между семьей Ланжак и этим порочным черенком, пожелавшим привиться к ее родословному древу. В итоге было признано, что маркиза может носить имя Ланжак, владея имением, носящим это имя, но при этом не вправе притязать на принадлежность к семье Ланжак.

Благодаря этой сложной комбинации внебрачные дети г-жи де Ланжак оказались узаконены.

Первым из них был граф де Ланжак, который стал полковником и кавалером ордена Святого Людовика, не понюхав пороха, и был известен в свете исключительно вследствие довольно позорной для него ссоры, о чем мы уже упоминали, с г-ном Гереном, хирургом принца де Конти.

Второй сын г-жи де Ланжак избрал церковное поприще и, хотя и стремясь к священническим званиям, посвящал свое время музам, как изысканно говорили в ту эпоху; он даже был награжден академической премией, что выглядело невероятно скандально; по этому поводу сочинили следующее двустишие:

«Приказом короля стихи сии поставить всем в пример!»
Подписано: «Людовик»,

а ниже: «Герцог Ла Врийер».

Академия, всегда чрезвычайно услужливая в отношении такого рода избраний, даже намеревалась включить аббата де Ланжака в число бессмертных, однако начавшаяся в это время опала его отца закрыла для поэта двери этого прославленного сообщества.

Наконец, у г-жи де Ланжак была дочь, вышедшая замуж за знатного человека, маркиза де Шамбона, и уже через год, в то время, к которому мы подошли, затеявшая против него бракоразводный процесс.

Впрочем, презрение знатных вельмож ко всему этому потомству Фелипо было настолько велико, что, когда маркиза де Шамбона и ее сын пришли сообщить о намеченном брачном союзе маршалу де Бирону, до этого превосходно принимавшему их, он позволил им договорить до конца, а затем позвал своего привратника и спросил его:

— Вы видите этого господина и эту даму?

Привратник взглянул на посетителей и ответил:

— Да, ваше сиятельство.

— Так вот, — продолжал маршал, — теперь, если они явятся ко мне с визитом, вы скажете им, что меня нет дома.

В 1770 году разнесся слух, что г-н де Сен-Флорантен, ставший вдовцом и герцогом де Ла Врийером, задумал жениться на мадемуазель де Полиньяк, чтобы иметь наследников, которым он мог бы передать свой герцогский титул.

И тогда получила распространение следующая эпиграмма:

Кафе парижских непотребный сброд,
Что мелет ерунду и день и ночь
И предсказанья делает на год,
Отдать в супруги Фелипо не прочь
Красавца Полиньяка дочь.
«Ну, если негодяй задумал сделать так, —
Вскричала Саббатен, подняв кулак, —
Медее подражая, я придушу всех фелипят,
Что чадами Ланжака себя напрасно мнят».

В общем, как видим, имелось более чем достаточно поводов для того, чтобы столь строгий в отношении нравственности человек, как король Людовик XVI, избавился бы от министра, даже если тот состоял в министерской должности пятьдесят пять лет и был кузеном и шурином г-на де Морепа.

Расправа произошла 18 июля 1775 года, а 20-го была подписана приказная грамота о назначении г-на де Ламуаньона де Мальзерба министром королевского двора.

Скажем несколько слов о физическом и моральном облике г-на де Мальзерба.