Люциус Адлер. 3 книги

— Первая часть полна скрытых намёков, — сыщик заговорщицки подмигнул Люциусу. У него и правда было хорошее настроение! — Строки Ирэн — это шифр.

Мальчик очень удивился. Он снова торопливо уставился на лист, но на этот раз прочёл только первый абзац.

Милый Люциус!

Ну, как там наш старый ворчун? Уже показал тебе свою детективную библиотеку в надежде, что ты остолбенеешь от восхищения? Ты тоже чуть не уснул со скуки, пока он читал тебе вслух свои толстенные талмуды — о снятии отпечатков пальцев, анализе веществ и характерных особенностях итальянских пиний? Да, у Шерлока странные хобби, и ты, наверное, считаешь его чудаковатым. Поверь, я тебя понимаю.

Ему этот текст казался совершенно обычным.

— Вы уверены?

— Конечно, мой мальчик. — Холмс снова взял письмо. — Вот, смотри внимательно. Она говорит о характерных особенностях итальянских пиний. Меня это поначалу озадачило, потому что у меня нет книг об итальянских пиниях. Значит, это намёк. Пинии широко распространены в Северной Италии, поэтому я сосредоточился на городах, которые находятся в Северной Италии. Потому что где ещё искать Ирэн после такого намёка?

— А стоит ли вообще её искать? — спросил Ватсон.

— Не ворчите, дорогой друг, — пожурил его Холмс, снисходительно улыбаясь. В его глазах горел азарт охотника, который наслаждается каждой секундой охоты.

Люциус понял: письмо его мамы в каком-то смысле исцелило великого сыщика и хотя бы на время прогнало его внутренних демонов.

— Конечно, стоит, — продолжал Холмс. — Это письмо, Ватсон, — скрытая подсказка нашему юному гостю. Иначе зачем Ирэн послала бы его Люциусу — тем более сейчас? Она хочет дать ему и нам знать, где находится. Итак, ограничив поиски Северной Италией, я обратил внимание на ещё две странные формулировки. Ирэн спрашивает, показал ли я тебе, Люциус, свою библиотеку в надежде, что ты остолбенеешь от восхищения. Это, конечно, ерунда. Я бы ни за что не позволил детям рыться в моей библиотеке — и твоей маме это хорошо известно.

"Вот спасибо", — подумал Люциус, но ничего не сказал.

— Кроме того, Ирэн называет меня чудаковатым, а мои хобби — странными. Разве методическая детективная работа — это чудачество? Однако в Пизе находится знаменитая Пьяцца-дель-Дуомо, которую в просторечии называют Пьяцца деи Мираколи — "площадь чудес". Дальше Ирэн пишет: "Поэтому скоро всё будет как раньше, когда солнце ещё бросало на нас косые лучи". Ещё один намёк? Ну конечно! Ведь в Пизе стоит падающая башня! — Он довольно откинулся на спинку стула. — Ясно как день: твоя мама в Пизе!

Люциус растерянно переводил взгляд с Холмса на Ватсона. Это и есть вся тайна? Портовый город в Италии, название которого было зашифровано в письме? Люциус знал Пизу. Они с мамой ездили туда на гастроли — в прежние, более спокойные времена. Город красивый, это правда. Солнечный и тёплый. И еда там просто отменная. Но достаточно ли надёжное это убежище для мамы? И если да, то почему ему нельзя туда к ней?

— Вздор. — В первый момент Люциус подумал, что ослышался. Но доктор Ватсон повторил своё замечание: — Увы, Холмс, это полный вздор.

— Что вы сказали?! — вскинулся знаменитый сыщик, внезапно помрачнев.

Ватсон вздохнул:

— Боюсь, вы запутались, друг мой. Вы видите разгадку, потому что хотите её видеть. А не потому, что она действительно существует.

— Пиза, Ватсон! — настаивал Холмс. Он уязвлённо указал на письмо Ирэн. — Здесь это написано чёрным по белому.

— Здесь написаны слова, — терпеливо возразил врач. — И больше ничего. А вы? Вы так долго их анализировали, пока не увидели то, что хотели: название какого-нибудь города. Это не разгадка, дорогой друг, а соломинка, за которую вы отчаянно цепляетесь, чтобы не утонуть в бесплодных поисках ответа.

Сыщик упёрся руками в бока:

— Послание зашифровано, и…

— Вполне возможно, — сказал Ватсон. — Но действительно ли его можно расшифровать, произвольно вырвав из контекста три фразы и скомбинировав их? Письмо Ирэн намного длиннее: она пишет также о перехвате письма и ветряных мельницах. И что, теперь из этого следует, что она в Китае или Голландии? — Он покачал головой. — Не хочу омрачать вашу радость, дорогой друг, но посудите сами: не слишком ли вы упрощаете себе задачу?

Несколько мгновений никто не произносил ни слова. Ватсон смотрел на Холмса, Холмс — на письмо, а Люциус затаил дыхание. На его памяти ещё никто так открыто не возражал сыщику, и, что самое удивительное, тот даже признал правоту доктора. Доводы Холмса и в самом деле были притянуты за уши.