Ло. Лётная школа

Пошел дождь. Косой от темноты и холода. Просторная, белого цвета судейская палатка подрагивала мелко под напором яростных порывов надвинувшейся стихии. Равнодушно не обращала на штормовое предупреждение компетентного внимания.

Левый почтительно постучал по трубе флагштока камнем и откинул полог широкого входа.

Яркий свет. В центре стоит невысокий мужчина с усами. Чуб каштановой волной закрывает лоб. Затылок острижен в ноль. Бригадир держит тонкую трость под мышкой. Стек. Вряд ли он хоть раз пускал его в ход всерьез. Как и шпоры, что так мелодично позванивают в такт тяжелым шагам. Аксессуары.

— Курсант Петров, — сообщаю громко я в темноте входа.

— Выйди на свет, Петров, — приказывает бригадир. Я узнала голос сразу. Это он вывел меня сначала из ступора, а потом из плоского штопора.

Кей-Мерер стоит рядом с начальником, чуть сзади. Заметно, что оба они явно вырываются из среднего человеческого стандарта. Кавалерист едва доходит до плеча летчику. Есть такие люди, что умудряются от пола глядеть сверху вниз на собеседника. Начальник Школы как раз из таких.

— Что произошло в полете, курсант? Докладывай, — он не скрывал интереса в остром взгляде близко посаженных карих глаз.

— Судорога. Голодный спазм! Я забыл пообедать, товарищ бригадир, — бодро соврала я, не признаваться же в тошнотворном ужасе вестибулярного аппарата. Дисквалифицируют, к гадалке не ходи.

— Что ж ты так, комэск? Не позаботился о своих людях, — бригадир едва повернул голову в сторону барона. Глядит на меня, не наглядится. Что увидеть мечтает? — Пока хлопцы на МиГе соленую воду хлебали, эскадрон можно было накормить вместе с жеребцами. Выходить из обратного штопора ты учил?

Я открыла было рот ответить. Но барон успел раньше.

— Да. Думаю, что курсанту не хватило физических сил вывести машину из маневра. Я не уделял достаточного внимания его мышечной массе. Виноват, господин полковник, больше не повторится, — ровным голосом проговорил Кей-Мерер, глядя в полотняную стенку палатки перед собой. — Спасибо за помощь в критической ситуации. Это был важный урок для меня.

— Не сомневаюсь, что так и будет, — кивнул с достоинством бригадир. Потом вдруг широко улыбнулся мне, показав ровные белые зубы. — Значит ты сын командора Андрея Петрова?

Я кивнула. Опасный поворот разговора. Напряглась, что еще спросит?

— И внук адмирала флота Ивана Андреевича Петрова? — не унимался начальник школы.

Это неожиданно. Про адмирала я слышала от леди Анны, но как-то вскользь. Согласилась на всякий случай. Опустила голову, вроде как задумалась о родне.

— Это очень заметно, курсант. За отвагу и скорость реакции хвалю!

— Вы спасли мне жизнь, — начала я негромко, не зная уместно ли здесь, при всех, — спасибо.

— Это нормально, Петров, — спокойно заметил полковник и развернулся к барону всем корпусом: — поздравляю Третью эскадрилью с победой в общем и личном зачете, комэск. Торжественное награждение придется перенести, погода не позволяет. К тому же, пусть Вторая эскадрилья залечит дыры в самолюбии, а заодно и в тактике ведения ближнего боя. А тебе, Эспозито, выражаю свое крайнее неудовольствие: на общем фоне пограничники выглядели бледно.

— Я понял, сэр. Я приму меры, — выступил на свет красивый брюнет. Улыбался блестящими глазами, несмотря на порицание. Плевать ему было на Первый вылет, без вариантов.

Я стояла столбом за широкими спинами мужчин и не знала: смыться тихонько или остаться невольным слушателем. Не похоже, что этот разговор для любых ушей.

— Приказа еще нет, но судя по всему, этот курс мы выпустим в начале лета, — негромко говорил полковник узкому кругу подчиненных, — и сразу наберем три, а то и все пять отделений турбореактива: истребители, бомбардировщики, прикрытие с воздуха, штурм, разведка. Детские спортивные игры закончились, господа.

Я потихоньку отползла на выход. Мужские военные дела. За углом, прячась от непогоды, меня ждали ОТуллы. Понятно, что полотняные стены секрета из выступлений начальства не сделали.

— Иди к нам, птенчик Ло! — махнул рукой Правый. Они раздобыли громадный плащ с островерхим капюшоном. Сунули каждый руку в свою прорезь, и все равно осталось немножко места. Я нырнула в дружеское тепло. Пахло братьями, костром и чуть-чуть знакомыми цветами.

— Это комэска вещь? — я зачем-то спросила. Прижалась щекой к грубой ткани.

— Ага, — порадовал ответом Левый, — ща дождемся командира и пойдем праздновать нашу победу!

— А есть чем? — полюбопытствовала я. Сразу захотелось есть невыносимо. Живот жалобно пискнул.

— Найдем! — уверенно отрубил Пул, даже рукой махнул для верности.

Воображение мимо воли нарисовало общий стол в нашей казарме. острые маринованные овощи в низких плошках, умопомрачительный, сочащийся мясным соком и жиром шашлык на листьях тонкого, как бумага, лаваша, обложенный по краям широких блюд пряной зеленью и свежими овощами. И пиво холодное, в высоких прозрачных кружках. Мой живот громко исполнил арию голодного гостя. Одинаковые мои друзья заржали.