Ло. Лётная школа

— Это мои сестры затеяли торжественный выезд. Девочкам скучновато здесь в каникулы, — улыбнулся Кей-Мерер. Стоял позади меня и за руку, Неназываемый, спасибо тебе, не цеплялся. — Я вас сейчас познакомлю.

Я даже не пыталась подойти ближе. Мои отношения с копытными достаточно широко известны. Вот крайняя кобыла задрала хвост. Пока помалкивала, но глазом косила испуганно-яростно. Явно собралась дорого жизнь молодую продать.

Барон перечислял имена девчонок и парней. Белые наряды и книксены. Резкие махи головой и щелчки пятками. Запах нежных духов, веселого любопытства и тестостерона. Смех.

— Почему ты застрял? — мой странный сегодня кавалер вернулся. Говорил снова в затылок, касаясь дыханием и тканью мундира. Я заметила: чем меньше людей вокруг меня, тем он добрее.

— Я боюсь лошадей, ты же знаешь, — заявила я. И сделала крошечный шаг назад. Грудь барона уперлась в лопатки, эрекция в копчик. — Я не поеду.

— Это ведь коляска, а не верхом. Что тут страшного? — он не двигался. Пара секунд и мягкие губы дотянулись до виска.

Я отстранилась. Махнула рукой всем людям, красиво сидящим в шикарных ландо, и крикнула:

— Не ждите меня, я не поеду, я боюсь.

— Тут пять километров топать до крыльца, — судя по голосу, Кей-Мерер совсем не возражал, — мы опоздаем к торжественной части.

— Вот и прекрасно, — я засмеялась, — я не люблю торжественных речей.

— Я тоже, — он махнул возницам, отпуская экипажи, — проблема в том, что главный герой шоу — это я. Это ведь праздник в честь моего совершеннолетия. Я люблю тебя.

Я сделала вид, что не услышала. Пять километров — это действительно долго. Если бежать в привычном ритме марш-броска, уйдет минут тридцать пять или сорок. Кей-Мерер по телефону вызывал машину нам навстречу.

Шагала впереди. Засунула руки в карманы поглубже и насвистывала. Вот-так-так. Любит. М-м-м, ваше сиятельство. Сдуйся, красавчик Эспо! Барон мне никогда не даст? Ха! Захоти я сейчас, он в речку прыгнет с моста. Вот!

Ладно. Надо с ним поговорить. Немедленно. Сейчас очень удачный момент. Никого нет на дороге, и барон не успел наделать глупостей. Вот сейчас, прямо тут, останавливаюсь и. Говорю. Рассказываю, кто я на самом деле. Потом имею два варианта развития событий. Либо он радуется от привалившего счастья, либо надувается, как мышь на крупу, и берет свои последние слова обратно. На-все-гда. Лично я бы поставила на вторую концовку нашего недоделанного романа. Не хочется, Неназываемый! Как же не хочется! Макс такой милый, когда влюбленный. На нормального человека похож…

Надо. Надо, моя дорогая я. Надо. Одно радует, по лицу он меня бить больше не станет. Хотя…

Он догнал меня. Мы целовались взасос, как полные придурки, стоя на шоссе. Как в кино, на разделительной полосе.

Степь, ровная, как стол. Видно во все стороны света до горизонта. Мелко щелкали ровно над нашими головами невидимые глазу винты дрона. Квадрокоптеру вторила пара веселых птах на тополе у дороги. Воздух пах майским солнцем и близкой озерной водой. В дрожащем мареве нагретого асфальта послышался шум автомобиля. Приближался быстро.

— Я люблю тебя, — повторил Максим сухими губами мне в лоб. Держал близко в ноль и крепко. Не отдерешь. — Ты мне скажешь хоть что-нибудь?

— Машина идет. Давай потом поговорим, — я стала отдаляться.

Он резковато схватил меня за плечи и встряхнул. Глядел в лицо. Отчаянно?

— Добрый день, — сказал улыбчивый темнокожий водитель, появляясь из черного тела лимузина. — С приездом, господин барон.

Тот кивнул. Стоял, пропуская меня вперед. Из просторного салона тянуло парфюмированной прохладой.

— Машин, я надеюсь, ты не боишься? — сказал Макс с плохо скрытой досадой.

— Нет, спасибо, — рассмеялась я. Соски больно терлись о белую рубашку. Ладони приходилось постоянно вытирать о штаны.

Я потянулась в удобной машине к барону, но он не позволил. Убрал от себя мою руку прочь неприятно сильно. Опустил глухое стекло и семь минут поездки обменивался с водилой местными новостями.

— Я хочу тебе сказать, — я решилась.

— Говори, — он тут же сменил гнев на милость. Взял руку в прохладные сухие ладони. Взгляд сделался теплее. Человечнее.

Машина подъехала к крыльцу. Шофер распахнул дверь с его стороны.

Я никак не могла выдавить заветной пары слов. Глотала воздух.

— Ладно. Я понял, — он провел пальцем по моей щеке нежно, — пойдем, я представлю тебя матери.

Мадам Наталья Август Кей-Мерер оказалась, как и следовало, красивой дамой с располагающим выражением лица и приятного женского роста с мягкими округлыми формами и движениями. Солнечный свет, проходя сквозь ее волосы цвета меда, создавал легкое свечение вокруг гордо посаженной головы. Если бы ни эти мелкие золотистые спирали, убранные в мягкую косу у одной и туго стянутые на затылке у другого, никогда я не приняла бы их за родственников. Другие черты, движения, запах — все в этой женщине отличалось от барона. Сделать расхожий комплимент про старшую сестру не пришлось.

— Мадам, вы прекрасны, — с армейской прямотой заявила я, — я восхищен!