Логика монотеизма. Избранные лекции

Может ли язык выразить всё или есть невыразимое языком? Дело в том, что всё, что мы можем знать, всё, что мы можем увидеть, – это то, что было названо Аллахом Адаму. Это метаязык, который мы даже не можем представить себе, как он звучал, но, самое главное, что это имена, которые раскрываются как концепты. Человеческие языки – это «минифункции», крайне периферийные, которые покрывают лишь малую часть того, что было открыто Адаму, не более.

И можно сразу сказать: человек не может увидеть ничего из того, что не было названо и показано Адаму. То есть это концепты. Просто ничего другого он не может увидеть («открыть», как, например, термоядерный синтез). Что бы мы ни придумали – может быть, завтра, послезавтра – это всё отголосок имён и концептов, которые были названы Адаму. Это метаязык, он существует. Это метаязык, на котором изложен главный сюжет. Мы можем на своём языке отразить отблеск этого сюжета. Наша задача – задача мыслящего джамаата – поймать отражение сверхсюжета, который изложен адамическим метаязыком, чтобы служить этому на своём уровне.

Какие-то отблески мы ловим и организуем «геополитическое» виденье. И поэтому мы – радикалы. Это и есть радикализм.

«Доктрина Джемаля» [48]

5 марта 2016

Доктрина Джемаля предполагает возвращение к практике создания философской системы. Следует иметь в виду, что системность философствования была скомпрометирована после Гегеля, и опыт Ницше и последующих европейских мыслителей, не исключая Хайдеггера, ставил акцент на «открытом дискурсе». Согласно Джемалю, сегодня необходимо возвращение к системе, но на принципиально иной платформе: радикальном пересмотре онтологического монизма, который со времен досократиков и вплоть до постмодернистов составляет основу западного мировоззрения.

Стержневым понятием в доктрине Джемаля является утверждение. Это безусловная фундаментальная категория, подразумевающая то, кроме чего ничего нет и быть не может, то, вне чего невозможно что-либо. Эта же категория является первичной и для традиционалистской метафизики. Однако там она носит абсолютно имманентистский характер.

В традиционалистской метафизике утверждение (геноновское “L’affirmation absolue”) абсолютно идентично самому себе, и всё сущее тождественно ему.

Согласно Джемалю, утверждение может быть лишь абсолютно трансцендентным. Таким образом, универсальное Всё, в которое сущее погружено актуально, утверждением не является. Иными словами, бесконечная основа, с которой соотносится частное, не тождественна сама себе.

Парадокс состоит в том, что абсолютное Всё, которое предшествует любой конкретизации универсального, – это «Всё о другом». Но, поскольку речь идёт именно об абсолютном Всё, «другое» по отношению к нему невозможно. Это «другое» совпадает с простой и чистой невозможностью, простым и чистым отсутствием.

На этом можно было бы остановиться, сказав, что здесь концепция абсолютного Всё возвращается к тому же самому имманентистскому представлению, которое и так знает, что нельзя выйти за «пределы беспредельного». Однако, согласно Джемалю, абсолютное Всё дано не само по себе, а как некое содержание Мысли, – Провиденциальной Мысли, которая принадлежит трансцендентному Субъекту и одновременно есть этот самый трансцендентный Субъект. Именно Его мысль является Всем, обращённым к иному, чем она сама, – к тому, что может быть указано лишь как отсутствующее и невозможное.

Это создаёт, фигурально выражаясь, гносеологический скандал внутри Мысли: «Мысль мыслит немыслимое». Таким образом, абсолютное Всё, предшествующее всему, является оборотной стороной невозможного, которая в этом Всё не содержится.

Этот скандал требует сокрытия, поскольку Мысль не может обладать этой неразрешённой апорией в таком виде. Невозможное, находящееся вне Всего, полагается Мыслью как отрицаемое, – как то, что должно быть исключено в качестве недопустимого заблуждения. Однако там, где есть отрицаемое, там и есть и отрицающее. Крайней ступенью сокрытия Мысли от самой себя является отрицающее – безграничное отрицание, которое выступает как Абсолют. Это последняя стадия нисхождения Мысли в глубь самой себя, где она как бы «забывает» о своей внутренней правде.

Абсолют становится псевдоутверждением, то есть той ложной пустой тождественностью, которая основана на чистом негативе. На этой стадии самосокрытия Мысль полагает универсальное Всё как чистое отрицание. Здесь самотождество обнаруживает себя как чистый негатив, как исключение другого. Таким образом, бесконечное как таковое конституирует себя как негацию.