Логика монотеизма. Избранные лекции

Идея – это тождество; можно как бы не вникать, что «идея – это уникальное» или «идея – это альтернативное»: каждая идея знает только самое себя. Например, для идеи о том, что возможно только альтернативное, не существует идеи, что возможно только уникальное, не существует идеи, что возможно, чтобы не было ничего. Каждая из этих идей существует сама по себе, как в собственной «клетке».

Но проблема в том, что когда пустой негативный Абсолют отрицает эту «верховную» точку, родившуюся из него, то он заставляет эти пять модальностей, как зеркала, светить друг в друга, отражаться друг в друге. И они создают анфиладу «зеркальностей», которая повторяется и расходится кругами, – это и есть Бытие.

Каждая «зеркальность», вновь возникающая, – это миры: наш пространственно-временной континуум, аналоги – их безгранично много и так далее. А сумма всего этого, сумма всех этих состояний – это Великое Существо.

Но дело в том, что Бытие есть «сортир» этой Мысли, есть ее «фекалии», есть абсолютный сброс изнутри: Мысль порождает свою тень, свою антитезу, свою «тьму внизу», которая всему внутри нее (в Бытии) представляется, конечно, как сияние, полнота, утверждение. То есть Бытие представляется как утверждение, – но это ложь. Естественно, Бытие является царством тождества, и естественно, что это царство позитива, но это всё – ложь, потому что на самом деле это, конечно же, ерунда, склеенная из осколков (то есть из безграничного количества повторяющихся зеркал, которые светят друг в друга, разносят всё это).

В центре всего этого – в этой безграничности любая точка, которую мы избрали, есть центр (на самом деле все более сложно, но сейчас будем так говорить), – в центре всего этого стоит человек, который является, с одной стороны, удаленным от Великого Существа настолько, что внутри него появляется допуск некой «перспективной» свободы, а с другой стороны, он еще достаточно близок, чтобы сохранять форму и аналог Великому Существу. И поэтому реализация этого шанса на свободу имеет значение, потому что ниже этого идет хаотизация, расплывание форм и уже не имеет значения – свобода там, не свобода, то есть хаос не может быть преобразован в качестве свободы. А свобода – это только разрыв с паттерном, который достаточно четкий.

Человек является тем самым «золотым ключиком», которым открывается эта запирающаяся дверь «сортира», то есть запирающаяся дверь Бытия, в результате чего, собственно говоря, начинается открытие Мысли из нисхождения от невозможного вниз к отрицаемому, потом к отрицающему и так далее. И возникает обратное движение вверх, когда все эти слои, один за другим, открываются.

Они открываются до того момента, когда невозможное становится абсолютно всем, и в этот момент мы приходим к предмету лишенности (это всё до сих пор было лишенностью), потому что самое страшное – это то, что предмет лишенности делает абсолютно тождественными и одинаковыми взаимоисключающие тотально несовместимые вещи: отрицаемое и отрицающее.

…Повторю эту важную мысль иначе. Представьте себе чашу. Вот эта чаша есть возможность вместить всё. Но предмет лишенности – это то, что по определению не может в эту чашу войти. Значит, что бы мы ни налили в эту чашу, этой чаше плевать, потому что главное, чем бы она хотела заполниться, невозможно туда налить, потому что оно бесконечно превосходит план этой чаши. Эта чаша лишена. Она лишена, но она здесь, – мы видим ее страдательную, пассивную лишенность. И есть то, что не может быть в нее налито, – это предмет лишенности.

Повторюсь: невозможное представляется на следующем этапе сокрытия как отрицаемое, а Абсолют – как отрицающее. Невозможное как отрицаемое является как бы предтечей предмета лишенности. То есть предмет лишенности – это тоже то, что не может быть вмещено, не может быть схвачено, не может быть налито, притянуто.